У меня уже были ночные кошмары, в которых старик являлся ко мне на работу и начинал соблазнять всех молоденьких цыпочек, в результате чего одной из них выпадала сомнительная честь стать моей мамашей.

Трагедия заключается в том, что он — точная копия меня, только тридцать лет назад. Я это знаю, и он знает, что я знаю. Если в результате его возможного переезда в Телфорд я буду об этом реже вспоминать, то готов прямо сейчас пойти упаковывать его шмотки.

22.30. Дома

Благодаря счастливому случаю сегодня произошло нечто, что может оказать большое влияние на мою жизнь. Несколько лет назад я где-то прочел, что супермаркет поздним вечером — лучшее место поглазеть на женщин и попробовать кого-нибудь снять. Согласно этой рекомендации я стал заявляться в местный «Сомерфилд» каждый четверг по вечерам. К сожалению, все одинокие и доступные женщины в Уотфорде, видно, ходят за покупками не в четверг, а в среду, и не в «Сомерфилд», а в «Сэйнсбери». Я сегодня случайно туда заглянул и просто изумился, сколько их там ошивается. Пришлось срочно сосредоточиться на том, что прямо-таки плыло в руки.

Вообще-то у меня всегда была какая-то навязчивая идея относительно женщин в супермаркетах, хотя объяснить причину этого пристрастия я не могу. Может, дело в том, что женщины, выбирая продукты, ведут себя естественно и не зациклены на том, как они выглядят; при этом, идя в магазин, они часто надевают свободные джемперы с вырезом или облегающие футболки, так что, когда они наклоняются над прилавками, это создает очень заманчивые ракурсы. Так что сегодня я углядел больше ложбинок между грудями и соблазнительных округлостей, чем за несколько последних месяцев.

Кроме того, низкая температура в отделе замороженных продуктов (который в «Сэйнсбери», к счастью, очень велик) производит быстрое и прямо-таки потрясающее воздействие на женскую грудь, и это приводит меня в восторг. Единственная проблема состоит в том, что не успеешь приглядеть себе пару симпатичных арбузиков с торчащими вперед орешками, как их владелица выходит из прохладного помещения и они просто сдуваются. Сами понимаете, что даже самая симпатичная мордашка едва ли заслуживает внимания, если грудь при этом обвислая.

Впрочем, несмотря на все эти мелкие разочарования, что-то мне подсказывает, что в «Сэйнсбери» меня теперь будут видеть гораздо чаще прежнего. Это уж будьте уверены. А если учесть, что и папаша мой скоро свалит отсюда куда подальше, то, может, дела и пойдут на лад.

Четверг, 6 января

06.30. Дома

Жуткая ночка. Из самых жутких, какие только могут быть. Мне снился похабный сон с участием Кэти, меня и флакона теплого детского масла для массажа, и тут откуда-то возник мой папаша и начал раздеваться. К счастью, даже подсознанием я усек, что такое извращение уже переходит все границы, и в результате проснулся. Подумать даже страшно, чем бы все это могло закончиться, не проснись я так вовремя.

Ну так вот, проснувшись в половине пятого, я никак не мог опять заснуть и снова задумался над тем, в какое убожество превратилась моя жизнь. Перелистывание дневника накануне Нового года действительно меня зацепило.

Самое глупое во всем этом вот что: если быть честным с самим собой (чего мне странным образом не хватает в последние годы), я точно знаю, в чем проблема. Да, похоже, я и всегда это знал. Все потому, что я поступаю так же, как мой старик в моем возрасте: всегда иду по пути наименьшего сопротивления и жду, когда что-то случится со мной, а не пытаюсь что-нибудь сделать для себя. И из-за этого — как можно убедиться, читая мой дневник, — вся моя жизнь состоит из привычных, раз и навсегда избранных ежедневных действий, превративших мое существование в какой-то тоскливый ритуал.