|
Я иду через двор, киваю дворнику, перепрыгиваю через лужу у ворот. В синем платье я Дора-почтальонка. Я несу большую сумку и пою песни в своей голове. Мне не нужно нигде останавливаться надолго, чтобы поболтать. Когда днем я надеваю белое платье — я веселая танцовщица Дотти. Я хожу в балетную школу и тяну носок у станка. Мне нравится, как шуршат крахмальные пачки. Я немая Дотти. но я не глухая. Я слышу, как шепчутся за моей спиной, и тяну носок еще сильнее. Когда вечером я надеваю красное платье — я малышка Додо. Я любовница директора балетной школы, старого развратника Джулио. Немая счастливица Додо, засыпанная цветами и подарками. И даже жена Джулио относится ко мне с пониманием. Быть немой в красном платье — горше всего. Когда ночью я надеваю черное платье — я просто немая Долорес. Я мелю крупные зерна арабики и варю кофе. Черный, как твои глаза, горький, как моя любовь. Я сажусь писать тебе письма и беззвучно плачу. Я пишу тебе обо всем, о чем молчала за день: о Доре в синем, о Дотти в белом, о Додо в красном. Я кричу, как большая рыба, и, заламывая плавники, уплываю к утру в немые сны. Завтра я пойду и куплю себе желтое платье, радостное желтое платье! Я надену его и отправлю тебе все письма сразу. Целый отряд почтальонов с огромными сумками постучит в твою дверь. Ты будешь читать долго-долго, перебирая буквы, как зерна арабики. И если в конце концов ты не онемеешь, значит, нет справедливости на свете. Традиционный кофе из стопроцентной арабики На одну порцию: одна чашка воды одна чайная ложка молотого кофе В джезву залить воду, довести до кипения. Снять с огня, всыпать в кипяток молотый кофе, осторожно перемешать ложкой до образования пены и поставить на медленный огонь. Как только шапка пены поднимется, джезву снять с огня, влить туда одну чайную ложку холодной воды и тут же разлить по чашкам. А давай так… — Вы думаете, это из-за недостатка внимания? — Женщина на лавочке нервно поправляет очки и вопросительно смотрит на свою собеседницу. Та пожимает плечами, переворачивает страницу и говорит как бы сама себе: — Не знаю… мы еще с этим не сталкивались… нам только три месяца… Рядом в коляске спит детка, и женщина с книжкой время от времени то покачивает коляску, то поправляет одеяльце. Тогда она чуть склоняет голову набок, и лицо ее освещает тихая нежная радость. — Мальчик, девочка? — спрашивает женщина в очках и вытягивает шею, чтобы увидеть детку. В этот момент она становится похожа на серьезную гусыню, высматривающую утят. — Девочка, — улыбается молодая мама. И добавляет нараспев: — Настенька… — Вот и у меня девочка, — вздыхает женщина в очках и втягивает шею. Теперь она похожа на грустную черепаху. — В три месяца они все девочки… А теперь вон, посмотрите! Женщина с книжкой выпрямляется и смотрит поверх коляски. По ту сторону аллеи, рядом с невысокой клумбой, сидит на корточках девочка лет шести. Ее действительно трудно принять за девочку, а со спины и вовсе никак. Волосы убраны под панамку, шорты на лямках, коленка в зеленке, майка закатилась, обнажив часть худой спины с торчащими позвонками… Девочка сосредоточенно перебирает руками комки земли, словно выискивая в них что-то, перетирает землю в пальцах, высыпает обратно. — Антонина, немедленно прекрати пачкаться! — неожиданно высоким голосом кричит ей женщина в очках. |
