Но Индия не сделала его счастливым. Он обрел здесь в некотором смысле покой, что было даже парадоксально, учитывая, что трижды он едва не распрощался с жизнью, даже четыре раза, если считать и рукопашную схватку с индийской принцессой, весьма ловко владевшей кинжалом (Майкл всегда утверждал, что вполне сумел бы обезоружить эту особу и остаться невредимым, но все же признавал, что выражение лица у нее было довольно кровожадное, и с тех пор он усвоил, что никогда не следует недооценивать женщину, которая полагает себя - пусть и ошибочно - униженной).

Однако если не считать эпизоды, связанные с угрозой для жизни, пребывание в Индии научило его многому. Он наконец-то делал что-то сам, он стал что-то представлять собой.

Но главное, Индия принесла ему душевный покой потому, что он мог жить здесь, не мучаясь постоянным сознанием того, что Франческа находится буквально за углом.

Жизнь не стала лучше оттого, что между ним и Франческой пролегли тысячи миль, но она определенно стала легче.

Однако давно уже было пора посмотреть в лицо суровой правде жизни и привыкать к ее пребыванию поблизости, так что Майкл упаковал свои пожитки, уведомил своего камердинера, который был немало обрадован, что они убывают в Англию, заказал себе роскошную каюту на борту «Принцессы Амелии» и пустился в путь домой.

Разумеется, ему придется встретиться с ней лицом к лицу. От личной встречи никак нельзя было уклониться. Ему придется посмотреть в эти синие глаза, воспоминание о которых преследовало его непрестанно, и попытаться стать ей другом. Дружба - это было то единственное, чего она ждала от него в те мрачные месяцы, последовавшие за смертью Джона, и как раз это он был не способен ей дать.

Но может быть, теперь, по прошествии благодетельного времени, благодаря разделявшему их целительному пространству он сможет. Он был не так глуп, чтобы надеяться на то, что Франческа переменилась, или что он увидит ее и вдруг поймет, что больше не любит, - этого-то, он был совершенно уверен, никогда не случится. Но Майкл перестал наконец при словах «граф Килмартин» оглядываться в надежде увидеть позади себя своего двоюродного брата. И может быть, теперь, когда горе поутихло, он сможет установить с Франческой дружеские отношения без того, чтобы считать себя вором, замышляющим похитить у покойного брата неизменный предмет своих мечтаний.

Можно было также надеяться, что и она отошла несколько от потрясения и не станет требовать от него, чтобы он взял на себя выполнение всех обязанностей Джона, кроме одной.

И все же он был рад, что будет только март, когда он сойдет на пристань в Лондоне, слишком рано для Франчески, которая прибывала в город в начале сезона.

Он был храбрым человеком и доказывал свою храбрость множество раз - и на полях сражений, и при других обстоятельствах. Но он был и честным человеком, достаточно честным, чтобы признаться, что перспектива оказаться с Франческой лицом к лицу пугала его больше, чем целая французская армия или тигр-людоед.

Может, ему повезет и она вообще решит не ехать в Лондон в этом году.

Это было бы величайшим счастьем.

Было темно, и она никак не могла уснуть, и в доме был собачий холод, и, что хуже всего, все это было по ее собственной вине.

Впрочем, что до темноты, тут она, пожалуй, ни при чем, решила Франческа. Ночь есть ночь, в конце концов, и воображать, что солнце скрылось за горизонт по ее вине, - это уж чересчур. А вот вина за то, что дом не успели должным образом подготовить к ее приезду, лежала целиком и полностью на ней. Она забыла сообщить, что собирается приехать в этом году в Лондон на месяц раньше, и вот результат: из прислуги в Килмартин-Хаусе нет никого, а запасы угля и восковых свечей почти истощены.

Утром все наладится, после того как экономка и дворецкий совершат безумный набег на магазины Бонд-стрит, но сейчас Франческе оставалось только дрожать в своей постели.