- Это не мне судить.

- Катя, ты кокетничаешь!

- Да? - она даже отодвинулась от него. - То есть, ты считаешь, что тут самое место для того, чтобы кокетничать с человеком, которого даже не видишь? Зато... - с внезапным румянцем, - прекрасно слышишь.

- Место вообще не подходящее, - раздалось в ответ невозмутимо. - Поэтому самое время сказать правду.

- Есть мнение, что я вполне себе ничего.

После паузы рука Кирилла снова легла на ее плечи.

- Моя интуиция меня никогда не поводила.

Хотя на самом деле сейчас интуиция молчала. И это Кирилла тревожило.

2.2

*

Даже в их подземной тюрьме грохот выстрелов казался оглушительным. Катя вскрикнула и безошибочно найдя Кира в темноте, прижалась. Он обнял ее в ответ.

А наверху грохотало. Автоматные очереди. Пулеметные. Гранатомет. Это совсем плохо. Стихло.

И стало слышно Катино взахлеб.

- Нас убьют! Убьют. Нас убьют!!!

- Нет, - только и успел сказать.

Снова загрохотало. Катю трясло. Она явно что-то говорила, но ее не было слышно. Только дрожь - ритмом грохоту наверху.

Успокаивать, говорить - бесполезно. Обнимал только крепко. Ей страшно. Да и самому Кириллу страшно - а ведь он гораздо лучше себе представляет, что там происходит наверху, и как, и зачем, и почему. И в то, что убьют - нет, не должны. Но тем и страшна Африка. Кто тут что и кому должен - меняется молниеносно. Именно от этого и страшно, и сердце колотится, и не унять его никак. Но ей-то страшнее. И что тебя понесло, дочка состоятельного папы, сюда, в это адово пекло?

Замолкло все снова. В тишине стало отчетливо слышно тяжелое надсадное дыхание рядом. И снова ее страшно тихое, безнадежное.

- Убьют...

- Нет.

Как тебя убедить в том, что все будет хорошо? Что все должно быть хорошо? Кирилл попытался найти, нащупать ее лицо. Вместо этого его нашли ее губы.

Самое последнее, что стоит делать, когда наверху идет стрельба - это целоваться. Но стрельба стихла. А поцелуй все никак не прерывался.

У нее тяжелые, чуть спутавшиеся волосы.

У него колючие щеки.

Лифчика нет.

А так и не скажешь, что всего семьдесят четыре.

Она пахнет земляникой. Откуда тут, черт побери, земляника?!

И на этом вопросе разум умолк окончательно.

И исчез куда-то блестящий выпускник МГИМО и потомственный дипломат Кирилл Коробейников. И куда-то пропала дипломированный детский лор Катерина Тихомирова. Растворились все признаки цивилизации - образование, принципы, вопросы гигиены, эпиляции и стоматологии, прочитанные книги и просмотренные фильмы, посещенные музеи и концерты. Слетело все. Где-то в сердце черного континента остались двое. Мужчина и Женщина. Он и Она.

Когда разум все же вернулся, он категорически отказался помогать Кириллу подбирать правильные слова. А надо было что-то сказать. Разрушить эту вязкую тишину. Наверху тоже было, между прочим, тихо.

Что сказать? Ну что?! Что тут вообще можно сказать?

- Извини.

- Ты дурак?

- Дурак, - покорно согласился Кир. - Потомственный.

- Дурачок, - мягко рассмеялась Катя и потерлась щекой о его грудь. - Кто же за такое извиняется?

Он на несколько секунд задумался. Предатель разум соображать отказался и повторно слинял. Ну и черт с тобой.

За второй раз Кирилл извиняться не стал.

2.3

*

- Кирилл! - она судорожно цеплялась за его ладонь.

- Не переживай. Все будет нормально. Новости узнаю и вернусь.

- Кир!

- Глаза закрой, когда буду выходить. Чтобы от света не ослепнуть с непривычки.

Этот совет пришлось применить и самому. Но даже в зажмуренных глазах было нестерпимо больно от яркого солнца, и слезы текли ручьем. Хоть бы вечером на допрос вывели. Или очки солнцезащитные дали.