Если хочешь сохранить мир и спокойствие, нужно принять к этому меры, поэтому я вышел из лавки на тротуар.

— Мелетт! — Он медленно обернулся, когда я назвал его по имени. — Я бы на твоем месте не стал туда заходить, там тебя ждут неприятности.

Я было подумал, он скажет, чтобы я не лез не в свое дело, но вместо этого он пошел назад, ко мне, и тут я действительно испугался: решил, что он начнет говорить о чем-то личном, а мне меньше всего хотелось говорить о себе, в особенности с ним.

— Ладно, Маклейн, не пойду, — сказал он. — Ты не можешь мне сказать, где живет Ханна Росс?

Он назвал ее Ханной, хотя ее имя при нем не упоминали, и я окончательно уверился в том, что в лице Джима Мелетта в Кэньон-Гэп пришла беда. Он знал гораздо больше, чем показывал. Я указал ему дорогу к ее дому.

— Для постороннего человека, — сказал я, — ты хорошо осведомлен о наших делах. Зачем тебе нужна Ханна Росс?

Он уже садился в седло.

— Видишь ли, Мак, я ее знаю, мы с ней встречались раньше, и я хочу возобновить знакомство. Вот услышал про эту пирожную вечеринку и хочу пригласить Ханну Росс, если она согласится со мной пойти. А ты следи за порядком, Мак. — И он направил свою лошадь в сторону Коттонвуд-Хилл.

Я остался стоять на улице, чувствуя, как меня охватывает страх. Вот уже десять лет в Кэньон-Гэпе не появлялся никто из тех людей, кто меня знает, и я начал надеяться, что так будет всегда. Дни, когда все решалось с помощью перестрелки, отошли в прошлое, стали забываться, и я начал воображать, что в этом есть и моя «доля», как мы, бывало, говорили на золотых приисках.

У меня было подозрение, что беда может прийти с двух сторон, если я не буду предельно осторожен. Джинни Бэкон уже несколько месяцев подряд флиртовала с Брэдом Ноланом, одному Богу известно, какие неприятности могут из-за этого произойти! Он так и рвется в драку, а судя по тому, как она вела себя сегодня в лавке с Джимом Мелеттом, вполне возможно, что она не прочь стравить их между собой.

Второе, что меня беспокоило, были следы вокруг дома Ханны Росс — я знал, кто их оставляет… Лед Мурри, у которого бешеные глаза. Я не знал, что это означает, но все равно было страшно. Нолан и Мури, каждый по отдельности, и то представляли определенную опасность, но вот оба вместе — в этом случае опасность становилась поистине серьезной.

Подобное случалось и раньше — раз или два — но мне всякий раз удавалось разрушить комбинацию, прежде чем опасная ситуация превращалась в реальность. Разделяй и властвуй — вот мой девиз, и я всегда старался разузнать побольше о людях, и когда видел, что двое объединяются и начинают шушукаться, затевая какую-нибудь пакость, я подсовывал им, к примеру, девицу или еще какой-нибудь предмет для соперничества, и, как правило, мне удавалось их разъединить.

Много есть разных способов сохранить мир, не прибегая к оружию, и я доказал это в Кэньон-Гэпе, где за последние десять лет не было ни одной заварушки со стрельбой, хотя за месяц до того, как я появился в городе в качестве маршала, там палили друг в друга три раза. За годы службы сам я ни разу не поднимал револьвера, чтобы выстрелить в человека.

Коттонвуд-Хилл находится на окраине, на открытом месте, каждому, кто находится в городе, прекрасно видно, кто входит в дом и кто оттуда выходит, так что Лиззи Портер видела, как Джим Мелетт въехал в ворота, и тут же вернулась в лавку, чтобы сообщить об этом Джинни.

Нет нужды читать вам весь сценарий — вы и так поймете, что Джинни страшно разозлилась. Она ведь, можно сказать, напрашивалась на то, чтобы Мелетт пригласил ее на пирожную вечеринку, а он взял да отправился к Ханне Росс.

Атмосфера начинала сгущаться.

Десять лет прошли спокойно, а я очень люблю покой, такой уж я человек.