— Обижаешь. — В глазах Николая Дмитриевича плясали бесенята. — Я уже подготовился. Заехал в городе в специальное место, где продают свежайшую телятину. Нарезали мне там ломтей нужного размера, сейчас соорудим шашлык по-карски.

— Шашлык? — с сомнением спросила Юлька. — Так его же мариновать надо. Этак мы только к полуночи поужинаем. И телятина…

— Я секрет знаю, — рассмеялся Николай Дмитриевич. — В общем, приходи давай. А рыдала чего?

Вопрос он задал без всякого перехода, так что Юлька даже не сразу поняла, что он ее о чем-то спрашивает, а когда поняла, зарделась малиновым цветом — от неловкости.

— Сосед у меня неприятный, — сказала она. — Я не знаю, как себя с такими людьми вести, вот и расстроилась. Ерунда, пройдет.

— Петрович-то? — Николай Дмитриевич понимающе кивнул в сторону соседского забора, впрочем, сейчас скрытого за стоящим на Юлькином участке сараем. — Он не сахар, конечно. Характер дрянной, душонка подловатая. Раньше, в советские годы, таких куркулями называли. Не слышала?

Юлька покачала головой.

— Но ты его близко к сердцу не принимай. Он в целом-то мужик безвредный, хоть и говнистый. От него шуму много, а выхлоп небольшой. В реале пакость какую сделать у него кишка тонка. Я так думаю. Ну а будет сильно мешать, я с ним поговорю. Не боись.

Юлька благодарно улыбнулась ему.

Через пять минут она уже сидела в соседском дворе в удобном раскладном кресле и наблюдала за хозяином, священнодействовавшим на небольшой площадке, где стояли мангал, электрогриль и небольшой стол для приготовления еды. Огромные куски мяса он посыпал солью и перцем и оставил лежать на столе, чтобы дали немного сока. Разжег мангал, снабдив его углем, занялся чисткой огромного количества лука — больших луковиц взял штук десять, не меньше.

Шелуха летела в разные стороны, лук он строгал тонкими полукольцами и складывал на дно большой чугунной кастрюли. Когда с луком было покончено, а угли прогорели, ловко шлепнул мясо на железную решетку, прижал сверху второй такой же, пожарил минут по пять с каждой стороны и убрал с огня. Снятое с решеток мясо положил в кастрюлю поверх лука и поставил ее прямо на угли, закрыв сверху тяжелой стеклянной крышкой.

— Ну вот, ждем ровно двадцать минут — и шашлык по-карски готов. Я пока к нему соус сделаю, а ты будь добра, помой вон там, под краном, помидоры и крупно порежь вот в эту миску.

Юлька бросилась исполнять поручение. Все, что делал этот пожилой человек, получалось у него ловко и споро. Она даже залюбовалась, глядя на его уверенные движения и мелькающие руки. Так же ловко орудовал с мангалом и мясом ее муж. То есть бывший муж, конечно. Впрочем, мысли о нем сейчас были лишними и ненужными. Ни к чему, кроме новых слез, они привести не могли.

— Вот недаром говорят, что мясо женских рук не терпит, — сказала она, чтобы отвлечься от грустных размышлений. — Я даже не слышала никогда про такой рецепт.

— У меня друг был, повар в абхазском ресторане. Когда мы в Абхазии работали, он нам каждый вечер такие пиршества устраивал. И рецепт этого шашлыка я на всю жизнь запомнил. Полчаса — и все готово. А вкус будет такой, что ты все съешь до последнего кусочка и пальчики оближешь. Лук, когда на огне томится, дает сок, который проходит через мясо и придает ему особый аромат. Никакого маринада не надо. Маринад убивает весь сок. Вот сейчас попробуешь и убедишься, что я прав.

К тому моменту, как Юлька вымыла и порезала помидоры, застелила стоящий под яблоней огромный стол скатертью, за которой Николай Дмитриевич сбегал в дом, расставила тарелки, он успел перемешать открытый томатный соус с мелко порезанными укропом, кинзой и петрушкой.