– Блин горелый! – выругался Вадюня. – Яблоня от старого пня недалеко падает. Лезь за спину. Я не как твой дед, я чисто конкретный пацан, ля-ля не развожу. – Он оглянулся, ища на ком сорвать накопившуюся обиду. – Я не понял в натуре, где Делли, где Проглот?

    – Фея пошла с лесовиками тутошними словцом перемолвиться. А щеночек ваш, извольте видеть…

    Юного грифона мы изволили увидеть во всей красе. Резвоногий полукровок весело мчал к нам навстречу, сжимая в клюве нечто белое, расшитое жемчугом, со свисающей кисточкой.

    – Опять что-то спер, животина наглючая! Брось, Проглот! Фу! Отдай! Дай сюда!

    Юное чудовище затрясло головой, всем своим видом выражая нежелание выполнять законные требования представителя власти.

    – Отдай сюда! – Мне пришлось вновь спешиться, чтобы отобрать у расшалившегося монстра дорогую игрушку.

    Он крутился на месте, отпрыгивал, клекотал, не размыкая клюва, пока наконец не был изловлен за ухо Вадимом.

    – Это ваше? – доставая из мощного клюва очередной трофей, спросил я.

    Дед Пихто внимательно поглядел на Проглотову добычу.

    – Так ведь это, того… – почесывая затылок, промямлил он. – Это ночной колпак, не иначе. А кому в бору такие-то колпаки носить?

    В словах старика был резон. Лесная жизнь не предполагает любви к изысканным безделицам. И всё же… Я оглядел головной убор еще раз. Тонкий шелк, шитье мелким жемчугом, монограмма… Занятный, кстати, вензель!

    Я неожиданно напрягся, словно борзая, взявшая след.

    – Вадюнь! Глянь-ка, какая интересная штуковина: корона, а под ней литера «Б», переплетенная с двойкой!

    – Ну и че?

    – Че-че? Горячо! – передразнил я соратника. – Жабс за хвостень даю, это – ночной колпак его величества короля Барсиада II!

    Глава 3

    Сказ о деле в шляпе

    Если бы в клюве расшалившегося грифона оказался не колпак, а самая что ни есть настоящая корона Субурбании, думаю, и это бы не вызвало на лицах лесных аборигенов удивления и замешательства большего, чем довелось наблюдать не менее ошарашенной следственной группе. Конечно, впечатления к делу не подошьешь. Видали мы спецов, так натурально изображавших невиновность и непричастность, что поневоле хотелось сменить листовки с их фотографиями на стенде «Федеральный розыск» на плакаты «Голосуйте за…».

    – Ну-у-у?! – с затаенной угрозой в голосе протянул я, не слишком, впрочем, представляя, кому и чем я, собственно говоря, угрожаю. – И откуда взялся этот головной убор?

    – И то верно, право слово! – Дед Пихто запустил пятерню в седые патлы. – Не вырос же он тут?

    – Не надо темнить, уважаемый кудесник! – всё так же с нажимом продолжал я, с грустью сознавая, что подобные действия на оперативном сленге называются «тянуть пустышку».

    Но у нас в руках был непреложный факт. На следующий день после таинственного исчезновения из столицы властительного государя со всей его чиновной камарильей, посреди чащобной глухомани обнаруживается предмет, так сказать, личного, почти интимного монаршего обихода. Причем, вероятнее всего, в момент исчезновения как раз прикрывавший от ночной прохлады голову божьего помазанника.