– Вот видишь, а ты меня «подвергал опасности», – прошептала Лина Башмачкову, – там, на кладбище…

– Это тебя и меня кое-кто другой «подвергал», – сказал Башмачков, затем поцеловал Лину в ухо и предложил: – Давай свалим уже отсюда?

– Потерпи чуток, скоро пойдем, – прошептала Лина низким голосом и взглянула на Башмачкова влажными глазами. Этот взгляд внезапно зарядил литератора героической энергией. Он поднял руку и резво вскочил с места:

– У меня созрел вопрос! – Башмачков уставился в глаза Цветкову, а затем перевел взгляд на Ильинскую. – Каких высот стремится достичь наш герой в политике? Для чего ему понадобились книги, написанные в разных жанрах?

– Иван хочет баллотироваться на следующих выборах в Государственную Думу, – помолчав для солидности, сообщил Цветков. Затем он достал клетчатый носовой платок и вытер вспотевший лоб.

– Ну, слава богу! – обрадовался Башмачков. – Это хорошая новость. Значит, мы можем писать все, что бог на душу положит. В Госдуму у нас кто только не баллотируется: и спортсмены, и артисты, и популярные певцы. Одна известная партия всасывает их, как пылесос. Короче, «мели, Емеля, твоя неделя!».

Лицо Ильинской стало суровым. На секунду Лине показалось, будто брошка на чалме вспыхнула, как красная лампочка.

– Иван Кармашов – человек дела, – сказала она с металлом в голосе. Прошу вас, господа писатели, сосредоточиться в своих работах на успехах предпринимателя Кармашова и на его благотворительной деятельности.

– Хорошо, тогда скажите, какой бизнес у Ивана Петровича? – задала Лина вопрос из зала.

– У него много бизнесов, – улыбнулся Цветков, – и девелоперский, и ритейловский, и банковский… Даже собственная ферма есть. Одно время наш герой занимался электросетями.

– А почему бы Ивану Петровичу хотя бы разок самому с нами не встретиться? – спросила Лина. – При подготовке книги писатель обычно проводит много времени со своим героем. Расспрашивает его о детстве, о друзьях, о первых серьезных поступках и об ошибках, которые все мы совершаем в юности.

– Я поговорю с ним, но боюсь, что Иван Петрович в ближайшее время будет занят, – пробормотав это скороговоркой, Цветков передал микрофон Ильинской. Коуч обвела взглядом зал и сказала:

– До пятнадцати часов все свободны.

Стук в дверь

Башмачков сказал это довольно громко – так, что сидевшая впереди Мария Кармини обернулась и посмотрела на него с многозначительной ухмылкой.

Башмачков схватил Лину за руку и потащил наверх. Они бежали по пустому коридору до двери его номера так, словно от этого зависела их дальнейшая жизнь. Башмачков втолкнул Лину в комнату, повесил на двери табличку «Не беспокоить» и дважды повернул ключ в замке.

Они набросились друг на друга с такой яростью и страстью, словно мужчина был в многомесячном морском походе, а женщина с тоской и томлением ждала на берегу. Желание, копившееся у обоих столько дней, смутное ощущение опасности, ожидание чего-то еще более страшного, чем то, что уже случилось – все слилось воедино и обрушилось на них, словно штормовая волна, швырнувшая утопающих друг к другу. Лина забыла, что еще недавно волновалась из-за своей располневшей талии, слегка обвисшей груди и других пустяков. Боже, она брила ноги и делала педикюр целых десять дней назад, еще в Москве! Она тихо засмеялась, потому что это было уже неважно. Ее мужчина заставил ее замолчать глубоким поцелуем. Им хотелось скорее стать единым целым, чтобы спастись, выплыть в этом проклятом море страха, чтобы просто выжить, черт возьми! Они торопились любить друг друга так, будто мужчине назавтра опять уходить в море, а женщине придется бесконечно ждать его на берегу.