Это был большой черный пудель с великолепной стрижкой под цирковую собаку, с красным ошейником, самозабвенно гонявшийся за перепуганными овцами по лужайке. Было ясно, что он не собирался причинить им вред: вероятно, решил, что это самые прекрасные товарищи по играм. Но ясно было и то, что перепуганные овцы не понимали этого. И похоже, игра кончилась бы в реке.

В то время как я наблюдал это, Хью хватило секунды, чтобы перемахнуть через низкую ограду террасы и оказаться среди овец, отгоняя их от реки и выкрикивая команды собаке.

- Лежать, - кричал он. - Лежать.

Затем он твердо скомандовал, как своей гончей:

- За мной.

На мой взгляд, было бы лучше, замахнись Хью на собаку палкой или камнем, так как пудель не обращал на его команды ни малейшего внимания. Он продолжал радостно лаять, а затем снова бросился за овцами, на этот раз вместе с Хью, который тщетно пытался догнать его. Мгновение спустя собака замерла, услышав голос из-за деревьев.

- Сидеть! - послышался запыхавшийся голос. - Сидеть!

Потом уже появился его обладатель, невысокого роста подвижный человек, который торопливо пробирался по траве. Хью стоял в ожидании, и его лицо темнело от гнева на наших глазах.

Элизабет сжала мою руку.

- Давай спустимся туда, - прошептала она. - Хью не любит, когда из него делают дурака.

Мы поспели как раз вовремя, чтобы услышать, как Хью пустил в ход тяжелую артиллерию.

- Те, кто не знает, как обучать животных, не должны держать их.

Лицо человека выражало полнейшее вежливое внимание. Это было приятное лицо, худое и интеллигентное, с сеткой тонких морщин в уголках глаз. В его глазах проскальзывало то, что невозможно спрятать, - легкая насмешка, отблеск скрытой проницательности, смотрящей в мир подобно объективу камеры. И я сразу почувствовал к нему расположение. В лице незнакомца было что-то мучительно знакомое: этот высокий лоб, редеющие седые волосы... Но сколько я ни копался в памяти во время длинной и напыщенной лекции Хью, я не смог найти ответа. Эти поучения были завершены советами о лучших методах обучения собак, и к тому времени стало ясно, что Хью уже готов был простить его.

- Поскольку ущерб причинен не был... - начал он. Человек спокойно кивнул и с сожалением заметил:

- Однако неудачное начало для знакомства с новыми соседями. Хью был поражен.

- Соседи? - спросил он почти грубо. - Вы хотите сказать, что живете рядом?

Человек кивнул в сторону осиновой рощи.

- За этой рощей.

- Поместье Дэйн?

Это поместье было таким же святым местом для Хью, как и Хиллтоп; он как-то говорил мне, что, если бы представилась возможность купить этот дом, он бы не задумываясь сделал это.

В его голосе прозвучало недоверие.

- Я не верю этому! - воскликнул он.

- Да, - заверил его незнакомец, - именно там. Я выступал там как-то на вечере много лет назад и всегда надеялся, что когда-нибудь смогу владеть им.

Слово "выступал" послужило ключом к разгадке, равно как и слегка уловимый акцент в безупречном английском. Этот человек родился и вырос в Марселе, чем и объяснялся акцент, и стал легендой задолго до моего рождения.

- Вы Рэймонд, Чарльз Рэймонд? - спросил я.

- Я предпочитаю просто Рэймонд, - улыбнулся он, как бы прося извинить его за свое тщеславие. - И весьма польщен, что вы узнали меня.

Не думаю, что это было на самом деле так. Рэймонд-маг, великий Рэймонд мог ожидать, что его узнают, где бы он ни появился. Магистр трюков, который затмил Тарстона, мастер иллюзиона, почти затмивший Гудини, вряд ли мог недооценивать себя!

Он начинал со стандартного набора трюков, который составляет репертуар профессиональных магов, но пошел значительно дальше, к тем вершинам искусства иллюзии, которые, как я полагаю, стали известны нам только сейчас. Свинцовый гроб под тридцатиметровым слоем озерного льда, стальная смирительная рубашка, своды Английского банка, изысканный самоубийственный узел, который соединял шею и обе ноги таким образом, что любое движение затягивало петлю, - все это Рэймонд прекрасно освоил, успешно демонстрируя публике иллюзию исчезновения.