Марк вскочил на ноги, рубанул клинком. Тень отодвинулась, отстранилась. Стало так тихо, что дыхание всех пятерых раздавалось шумными всхлипами в морозном воздухе.

— Это все? — осторожно спросил Леонардо.

Вдруг Марк охнул, схватился за бок и осел на землю. Его рука тут же залилась красным.

— Началось, — устало сказал Джейк, повернулся к Сэму и громко велел, — Седлай лошадей! Живо! Надо выбираться отсюда, иначе мы погибнем здесь все.

— Может, я возьму у Марка Меч и сражусь с этими… с этими тенями? — несмело спросил Сэм, не двигаясь с места.

— Нет! — почти крикнул Джейк, — Меч должен оставаться у Марка, иначе он умрет. Они убьют его.

Джейк торопливо перевязал бок Марка, пытаясь остановить кровь, после помог ему подняться и взобраться на коня.

Небольшой отряд вновь пустился в путь. Летели навстречу заснеженные холмы, темной стеной вставал на востоке лес. Тени какое-то время преследовали всадников, но едва забрезжил рассвет — растаяли, точно дымная завеса.

Когда солнце поднялось в зенит, добрались до Лионасского кольца. Марк совсем ослабел, и Кей перебралась на спину Мураша, чтобы поддерживать мужа. Тревога и страх вновь ожили в ее душе, жгли горячими угольями, кололи острыми ножами. Неужели Марк не справится с раной? Неужели проклятие меча начало действовать?

Ник встретил их на перевале Пилигримов. Увидев его, Кей почувствовала огромное облегчение, будто у старейшины Лионасса были ответы на все вопросы. Но Ник был молчаливым и хмурым. Он просто переглянулся с Джейком, и Кей поняла, что старейшина Лионаса уже все знает, ему не надо рассказывать. Марка и Леонардо устроили в небольшой повозке, Кей, Джейк и Сэм пересели на свежих коней.

Лионас, украшенный флагами и еловыми ветвями, показался Кей до слез родным и желанным. Она с грустной радостью вглядывалась в окна домов и думала, что ни Самэйн, ни Лариэн, ни Смаик уже не разделят с ними радость победы. Они, наверняка, тоже радуются сейчас, но в мире Создателя. Хотя, в этом мире все, наверное, по-другому. Джейк говорил, что там нет времени, и никто не считает дни.

Марка привезли в Сосновый Приют, Ник перевязал его рану, но в сознание воин уже не приходил. В горячем бреду он метался на постели, и Кей тщетно взывала к нему, пытаясь достучаться до его души. Жизнь уходила из Марка, медленно и тяжело. Это видел Джейк, видел Ник и остальные воины, и Сэм, не скрывая слез и сидя у края кровати, непрестанно шептал свои просьбы Отцу. Сохрани ему жизнь — молили все, с кем Марк прожил годы, деля радости и трудности, охраняя, поддерживая, помогая.

К вечеру Марк затих. Он был таким горячим, что Кей приходилось то и дело менять холодные повязки на его лбу. Ник вливал Марку в рот лекарственный настой, убирающий лихорадку, но внутренний пожар продолжал пожирать воина, словно огненная пучина. Вечером Ник еще раз перевязал небольшую рану на боку Марка, и Кей, помогая ему, спросила:

— Почему ты не накладываешь швы?

Спросила и замерла, ожидая услышать неутешительный ответ.

Ник молчал до тех пор, пока не закончил свою работу, после ответил, не глядя в глаза:

— Нет смысла, Кей. Края раны отмирают, завтра придется убирать мертвую ткань… Будем верить, что он доживет до завтра…

Кей вскинула голову, с тоской посмотрела на старейшину, спросила:

— Неужели нет никакого выхода, никакой помощи? Неужели Создатель оставит его? Я не верю в это! Этого не может быть, слышишь, Ник, этого не может быть…

Ник удивленно посмотрел на нее, вдруг сказал:

— Ты права, Кей. Держи его, не отпускай. Только своей верой ты можешь помочь Марку. Теперь это твой бой. А я буду с вами, с тобой и Марком.