Враг, который был хорошо осведомлен о страхе, испытываемом Бреуером перед своим партнером, но не сумевший догадаться о том, что в последнюю минуту покойный сам позаботился о создании для Годфри совершенного алиби на минувшую ночь.

Шейн лихорадочно пытался привести в порядок свои мысли. Когда, свернув под своды крытой галереи, он вплотную приблизился к конторе адвоката, его рот растянулся в широкой улыбке.

Пожалуй, Эллиот Гибсон вполне попадал под последнюю категорию. Как только адвокат получил известие об исчезновении своего клиента, он поспешил в полицию, чтобы обвинить Годфри в убийстве и потребовать снять того с борта самолета, прежде чем поступило официальное сообщение о совершенном преступлении. Вне всякого сомнения, Гибсон был неприятно поражен и обескуражен, когда ему стало известно о показаниях Генри Блэка, по сути дела вычеркнувших Годфри из списка подозреваемых.

С другой стороны, если допустить, что Тимоти Рурк был все-таки прав…

Шейн покачал головой, отгоняя от себя неприятные мысли, и повернул ручку стеклянной двери, ведущей в приемную адвоката.

Пышная блондинка, восседавшая за столом из светлого дерева напротив входа, была под стать окружающей ее обстановке. Распущенные по плечам волосы, слегка завитые на концах, и в меру загорелая нежная кожа эффектно смотрелись на фоне нежно-розовой стены за ее спиной. Ее длинные золотистые ресницы были слегка опущены, ухоженные пальцы живописно лежали на клавишах пишущей машинки.

Ноги детектива утопали в длинном ворсе дорогого ковра, пока он беззвучно преодолел расстояние от двери до стола секретарши. Глаза сильфиды со скрытым неодобрением смотрели на детектива:

— Я расследую обстоятельства смерти одного из клиентов мистера Гибсона, — пояснил Шейн.

Гиацинтовые глаза секретарши потемнели.

— Следует ли понимать ваше заявление, что вы явились сюда из полиции и имеете все официальные полномочия? — произнесла она ледяным тоном.

Шейн стащил с головы шляпу и, взъерошив пятерней непокорные рыжие волосы, уселся на край стола.

— Вы маленькая лгунья, — произнес он, добродушно подмигивая очаровательному церберу. — Вы прекрасно знаете, кто я такой, и вероятно разделяете убеждение вашего шефа, что я являюсь соучастником заговора против Мильтона Бреуера.

Вместо ответа она презрительно вздернула пикантный носик.

— Мне необходимо знать о телефонных вызовах, имевших место вчера в середине дня, — терпеливо продолжал Шейн.

— Вы хотите поговорить с мистером Гибсоном?

— Я хочу поговорить с вами, детка, особенно об одном телефонном разговоре.

— Сожалею, но ничем не могу вам помочь. Меня не было в офисе всю вторую половину дня.

— Посещали бассейн, крошка?

— На два часа у меня был запланирован визит в парикмахерскую, и мистер Гибсон был настолько любезен, что разрешил мне не возвращаться в контору.

— Приводили в порядок свои локоны? — поинтересовался детектив, наклоняясь вперед и проводя узловатым пальцем по шелковистым прядям.

Та не двинулась с места и даже не взглянула на детектива, и только когда он убрал руку, заботливо поправила локон.

— Чего боится Гибсон? — резко спросил детектив.

— У меня не создалось впечатления, что мистер Гибсон вообще чего-то боится.

Она вновь опустила свои длинные пушистые ресницы и демонстративно положила пальцы на клавиши машинки.

— Как хорошо вы знали Бреуера? — настаивал Шейн.

— О, я видела его всего один или два раза, когда он приходил в офис для консультации с мистером Гибсоном, — сказала она безразличным тоном.