– Как удобно. А квартира в Коломне на любовницу.

– Ты ничего не докажешь.

– Я не просто докажу. Я разговаривала с юристом. И уже сделала копии всех нужных файлов. Я могу доказать, что ты ни одной статьи не написал сам. Могу доказать наличие внебрачного ребенка и купленную за мои и моих дочерей деньги квартиру твоей любовницы. Я много чего могу. И сделка по оформлению на твою мать нашего совместного имущества будет признана ничтожной через суд. У меня хороший юрист. Просто поверь и подпиши бумаги на развод по-хорошему. А если ты начнешь выставлять меня перед девочками сумасшедшей, потеряешь все. Просто предупреждаю. Квартиру нашу ты оформишь на дочерей. И все, что переписал на мать, тоже перепишешь на них. В Коломне можешь оставить. Надо же тебе где-то теперь жить. И с дочерьми я поговорю сама. А если начнешь им намекать, что я не в себе, как ты уже попытался сделать, пеняй на себя. Кстати, подделка подписи предусматривает лишение свободы, просто напоминаю.

Страшное слово «развод». Она много раз встречала его в статьях, она даже изучала на курсе по психологии раздел о том, как помочь пережить развод. Но сейчас все знания улетучились, и только тупая, ноющая боль разливалась по всему телу. Она чувствовала себя совершенно разбитой. Лере казалось, что получится найти правильные слова. Но старшая, Даша, вдруг начала кричать на Леру:

– Это ты во всем виновата. Ты всегда подавляла нас всех. Ты всегда знала лучше, что и кому из нас нужно. Вот отец и не выдержал. Ты тащила нас отдыхать на свои дорогие курорты, потому что так хотела ты. И никогда не спросила, что нужно нам. Отец не любил ездить на море. Но ехал, потому что ты настаивала. А я хотела проводить это время с друзьями в лагере. Но нет! Тебе же было важно создавать видимость идеальной семьи! А последний год? Ты замечала, как общаешься с папой?

– Даша, его новому ребенку пять лет. Эта история началась не в последний год, хотя он и был сложным для меня. Но ты должна знать, все, что я делала все эти годы, я делала, потому что люблю вас и всегда хотела для вас лучшего.

– А ты спросила нас, хотим ли мы этого лучшего? Ты хоть знаешь, как я ненавижу вашу химию?

– Ненавидишь?.. – Лера совсем растерялась. – Мы все годы брали для тебя лучших репетиторов. Ты побеждала на олимпиадах по химии. Но я ведь никогда не заставляла тебя ею заниматься. Просто у тебя получалось, и мне казалось правильным помочь тебе в этом.

– Вот именно! Получалось! Но я не хочу провести всю жизнь в лаборатории. И я не поеду учиться в Англию. Я записалась волонтером вместе с подругой. Мы едем работать с лошадьми.

– Какими лошадьми? Ты же ничего не знаешь о них?

– Обыкновенными! Знаешь, такие крупные животные на четырех ногах и с большими добрыми глазами. А что не знаю ничего о них, так это не страшно. Для этого я и еду туда, чтобы узнать. Мы проведем этот год с Олей на ферме. Там предоставляют жилье. Я ведь могу принимать решение о своей жизни. Кажется, вы со своей не очень справились.

– А Маша? Она тоже ненавидит химию, как и ты? И тоже не едет учиться в Англию?

– О нет! Маша мечтает об Англии. И она намного выносливее, чем ты думаешь. Поверь мне, ей там будет хорошо и одной.

И только Софи, ее маленькая девочка, молча подходила к маме и также молча обнимала. И в этом жесте было столько любви и понимания.

На то, чтобы закончить отношения, которые создавались долгих восемнадцать лет, понадобился всего один месяц. Ровно через месяц Лера осталась одна с младшей дочерью и разбитыми иллюзиями. Но Софи, кажется, больше интересовалась сверстниками, чем проблемами взрослых и попросила отправить ее на месяц в лагерь. Когда уехала и младшая дочь, Лера почувствовала себя очень одинокой и несчастной.