Я вдруг осознала, что до сих пор сжимаю в кулаке пузырек с аспирином, и брезгливо бросила его в ящик, презирая себя за трусливые мысли. Допила остатки вина, положила кружку обратно в раковину и пошла наверх в душ. Там, под теплыми струями, съежилась на полу и принялась рыдать. Я плакала до тех пор, пока вконец не промокла – не только от воды, но и от слез.

15:35

Хотя этого следовало ожидать, мальчики все равно застали меня врасплох.

– Амелия Джонс сказала, что папа пропал! – крикнул Джеймс, выбегая из школы. – Это правда?

Его зеленые глаза горели от страха. Робби тоже выглядел напуганным.

Нельзя им врать, они должны знать правду.

– Сейчас зайдем домой, возьмем рыболовные снасти и пойдем к ручью, – ровным голосом сказала я. – Там и поговорим.

Послеполуденное солнце спряталось за большим облаком в форме дракона. Мы вчетвером, включая Оскара, гуськом пошли к деревянному мосту над водой.

Я нарочно выбрала место, которое у них в сознании прочно ассоциировалось с отцом, чтобы хоть немного смягчить удар. Саймон часто водил детей сюда, притворяясь, будто они ловят рыбу. Мальчики вытаскивали из воды воображаемых пескарей с карасями, бросали в невидимое ведро и приносили домой, а я тоже разыгрывала пантомиму, восторгаясь их богатым уловом.

Мы сели, сделали вид, будто закидываем удочки с сетями, и я осторожно принялась объяснять, что их отца какое то время не будет дома.

– Куда он делся? – спросил Джеймс, нахмурив брови, точь в точь как Саймон, когда чего то не понимал.

– Я не знаю.

– А когда вернется?

– Не могу сказать, милый мой.

– Почему?

– Потому что не могу. Папа ненадолго уехал, и я не знаю, когда он вернется.

– А почему не знаешь? – не сдавался Джеймс.

– Просто не знаю. Извини. Мы не можем его найти, но я уверена, что он про нас не забыл.

– Ты ругаешь нас, когда мы не говорим, куда уходим, – тихонько начал Робби. Я кивнула. – Значит, папу ты тоже будешь ругать?

– Да, – соврала я.

Хотя ругать я Саймона ни за что не стану. Только обниму крепко крепко и больше никогда не отпущу.

– Он ушел к Билли? – спросил Робби, и у него затряслись губы.

Я сглотнула комок в горле.

– Нет. Ни в коем случае!

Я не знала, где он. Могла лишь молиться, что не с Билли.

– Откуда тебе знать? – нахмурился Джеймс.

Я смотрела вдаль, туда, где ручей сливается с полями, и молчала. Мальчики рыбачили в полной тишине, забыв про улов и переваривая мои слова в своих маленьких головенках. Никто из нас не хотел представлять себе жизнь без Саймона.

20:10

Я сидела на стуле во внутреннем дворике, закутавшись в темно синий свитер мужа, и ждала, когда день сольется с сумерками. Радиотелефон, который Пола купила по моей просьбе, лежал на расстоянии вытянутой руки. Молчал, как и весь мир вокруг. Компанию мне составляли только мотыльки, плясавшие возле свечки в марокканском фонарике. Бесцельно и бестолково – совсем как я.

Я старалась подбодрить себя, вспоминая глупости, которые творил Саймон, чтобы вызвать у меня улыбку: он то гавкал по собачьи, то танцевал со мной на кухне под старые песни, то надевал одно из моих платьев, чтобы повеселить друзей, приглашенных к нам на ужин. Иногда он вел себя до ужаса глупо, и теперь я молилась, чтобы этот глупыш поскорей вернулся домой.

Я перелила последние капли красного вина из бутылки в бокал и стала ждать дальше.

Без разницы, что говорит офицер Уильямс: я слишком хорошо знаю Саймона, чтобы думать, будто он от меня ушел.