– Товарищи, прошу вас, – улыбнулась она, – без вас мне не разобраться. Могу я рассчитывать, что вы отнесетесь к делу внимательно и серьезно?

– А то ж!

– Так точно!

Кошкин достал из портфеля небольшой кулек с карамельками, и они мирно попили чаю. Ирина улыбнулась. Выдергивая ее из декрета, председатель суда обещал царские условия и в общем не соврал. Заседателей ей назначил действительно прекрасных – умных, вдумчивых и порядочных, а главное, с разным мировоззрением. Бимиц слегка диссидент, а военрук Кошкин такой коммунист, что дальше ехать некуда. Одному свободу подавай, второму дисциплину. В общем, великолепно дополняют друг друга.

Не так давно по телевизору показывали фильм «Место встречи изменить нельзя», и Ирина с Кириллом с удовольствием его пересмотрели. Во время премьеры несколько лет назад она следила за сюжетом и не слишком обращала внимания на нравственные вопросы, поднятые в этой киноленте, а сейчас всерьез задумалась, кто прав – Жеглов или Шарапов? Допустимы ли мелкие нарушения закона, чтобы привлечь к ответственности заведомого негодяя, или правосудие можно вершить только чистыми руками? Когда она хотела обсудить это с Кириллом, он засмеялся и сказал, что фильм вообще не о том, а о важности слаженной работы коллектива, в котором один считает так, другой эдак, и в результате достигается истина.

Так вот они с Кошкиным и Бимицем за без малого две недели работы достигли этой слаженности, так что расставаться будет по-настоящему жалко.

Напившись чаю, они отправились вершить правосудие.

Халатный Ордынцев оказался некрасивым, но дьявольски обаятельным мужиком. Вроде бы ничего особенного, худощавый, даже щуплый, лицо ассиметричное, нос – нечто среднее между шнобелем и рулем, а хочется смотреть и смотреть.

Интересный все-таки феномен – человеческая привлекательность. С красотой понятно, тут либо повезло, либо нет, но любят ведь не только людей с безупречными пропорциями лица и тела. Наоборот, красотой один раз восхитились и забыли, а какой-нибудь страшок притягивает, как магнитом. В чем тут секрет? Может быть, в увлеченности? Как ни стой на материалистических позициях, но, когда у человека есть интерес к жизни и работе, он с радостью трудится, преодолевает препятствия, глаза горят от азарта, вокруг него создается очень притягательное поле. Вспомнить хоть преподавателей в университете. На одних лекциях изнываешь от скуки, а на других хочешь немедленно посвятить жизнь изучению именно этого предмета, даже если объективно он невероятно занудный.

Ирина хоть и находилась при исполнении обязанностей судьи, каковое слово имеет общий род, но была все-таки женщиной, и своей первобытной женской сущностью понимала, что у Ордынцева не просто банальная привлекательность самца, а именно обаяние увлеченного и компетентного человека. И все же его обвиняют в халатности.

Подстерегало ее еще одно искушение: В. В. Ордынцева звали Владимиром Вениаминовичем, то есть имя, как у ее младшего сына, а отчество – как у мужа. И что в сумме? Врач, а круче них только летчики или подводники, сексапил, да еще и тезка… Вот как тут сохранять объективность, скажите на милость?

Подготовительную часть провели довольно быстро. Ирину немного смутило, что Ордынцев отказался от адвоката, но в данной ситуации это не так уж и глупо.

Даже самый дорогой адвокат вряд ли сможет вывернуть ситуацию в пользу подзащитного, ему остается только взывать к милосердию суда, мол, смотрите, я бедный, несчастный, весь перед вами, уповаю на вашу милость.

Однако, встав, чтобы произнести обвинительное заключение, Ирина заметила, что подсудимый держит под сиденьем потрепанный брезентовый рюкзак, когда-то буро-зеленый, а теперь выгоревший почти до белизны. Железные застежки проржавели, кожаные лямки потрескались… У нее на антресолях тоже лежит такой.