Она оглянулась на шум двуколки, поля шляпы отбрасывали тень на ее лицо.

— Отведи их на конюшню, — велел Девлин мальчишке, вручая ему поводья и легко спрыгивая с высокого сиденья коляски. — Что такое? Что случилось? — Он схватил подошедшую Кэт за плечи.

Она покачала головой.

— Ничего плохого. Я нашла торговку ношеной одеждой, которая продала зеленое атласное платье леди Эддисон.

Себастьян не стал спрашивать, каким образом из сотен торговцев ношеной одеждой в Лондоне она сделала правильный выбор.

— Ну и?..

— Она говорит, что продала его африканцу и высокой девушке со светло-серыми глазами.

Найти девчонку оказалось просто.

Один из тех, кто рылся на дымящемся пепелище таверны «Герб Норфолка», сообщил Себастьяну, что звать ее Амелия Бреннан. Самая старшая из восьми детей, она жила с отцом и матерью в беленной известью развалюхе, построенной на месте, где когда-то был сад при большом доме на Кок-лейн. Большие особняки в этом районе давным-давно превратились в доходные дома, а сады исчезли под нагромождением лачуг и сараев, соединенных узким проходом, наполовину заваленным горами пепла и дымящимися кучами мусора.

Когда карета Себастьяна свернула на Кок-лейн, из раскрытых дверей на нее глазели оборванные ребятишки со спутанными тусклыми волосами, облепленные грязью, как только что выкопанные картофелины. Большинство из них, вероятно, впервые видели карету лорда, запряженную откормленными лошадьми с лоснящимися крупами, и ливрейных лакеев в напудренных париках на запятках. Тем более в Хейпни-Корт, куда вельможи никогда не заезжали.

Себастьян остался ждать в карете, тем временем один из лакеев спрыгнул на землю, подошел к рассохшейся двери Бреннанов и постучал. Себастьян намеренно устроил демонстрацию могущества и богатства, собираясь воспользоваться своим преимуществом.

Он отметил про себя, что Бреннаны содержали свой домик лучше, чем соседи: окошки были затянуты промасленной бумагой, а не просто заткнуты тряпками, крыльцо чисто выметено. Но и тут имелись признаки, что до полного падения семье не далеко — карниз крыши прогнил насквозь, одна из ставень косо висела на сломанной петле.

На стук вышла женщина, прижимая к боку мальчонку двух лет. Седеющие волосы, усталое лицо старухи, хотя, учитывая возраст детей, ей не могло быть больше тридцати пяти, как решил Себастьян. Она посмотрела на напудренного лакея, потом перевела взгляд на величественную карету, перегородившую улицу рядом с ее домом, и Себастьян прочел в ее глазах неописуемый страх. Она открыла рот и так крепко сжала малыша, что он протестующе захныкал.

Себастьян широким жестом распахнул дверцу кареты, спустился по ступенькам и нарочито медленной вальяжной походкой направился к дому, прижимая к носу надушенный платок.

— Ваша дочь Амелия впуталась в убийство маркизы Англесси, — со снисходительной величавостью заявил он. — Если она расскажет все, как было, я смогу ей помочь. Но только если она не станет ничего скрывать. В противном случае ей несдобровать. — Он обвел многозначительным взглядом убогое жилище. — И ей, и вам, и вашим остальным детям.

— О боже, — охнула женщина, падая на колени. — Наша Амелия хорошая девочка, правда. Она делала только то, что ей велели, как и полагается хорошей прислуге, когда…

Себастьян перебил ее.

— Она здесь?

— Нет, милорд. Она…

— Приведите ее.

В дверном проеме за спиной женщины собралась целая ватага ребятишек, мал мала меньше. Мать обернулась и выбрала взглядом худенького парнишку лет одиннадцати-двенадцати. Обычно дети такого возраста уже зарабатывали деньги, помогали семье. Но этот паренек сидел дома — значит, он, как и сестра, работал в таверне «Герб Норфолка».