Ни слова не говоря, Кэт переплела его пальцы со своими и увлекла от окна в теплые недра постели. И он пошел за ней, ибо тени внизу на темной улице отбрасывали всего-навсего деревья, колыхавшиеся на ветру, а до рассвета оставалось еще несколько часов.

У него было время. Он еще мог успеть убедить ее, что она ошибается: выйдя за него, она не только не разрушит его жизнь, а наоборот, она единственная в состоянии его спасти. У него оставалось время.

Он сказал себе, что перед ним вечность.

Ему часто снился один и тот же кошмар: шеренги солдат в красных мундирах, лица их покрыты пылью, губы плотно сжаты, они маршируют навстречу смерти. В этом тревожном сне он видел каменные стены, полуразрушенные и почерневшие от артиллерийских снарядов, останки людей и лошадей, настолько обезображенные, что их уже нельзя было узнать. Слышал пронзительный свист пушечных ядер. Крик ребенка. Вопль женщины. Ощущал зловоние смерти.

Но в ту ночь ему снилась Кэт. Она лежала на постели, одетая как невеста. Золотистый свет свечи отбрасывал мигающие тени на бледные точеные черты, тонкие прикрытые веки. Он опустился на колени рядом с ней, задев шелковый полог кровати, и тот мягко зашуршал. Он видел Кэт, но радости в этом не было, только боль, комок в горле и слезы, которые никак не проливались.

Ничего не понимая, он опустил ладонь на ее руки и тогда все понял. Руки были холодные, а когда он поцеловал Кэт, то губы ее не шелохнулись, веки не открылись. Ее глаза больше не видели. И тогда он понял, что свадебный наряд превратился в саван.

Дернувшись, Себастьян проснулся, дыхание его было частым и тяжелым, сердце колотилось, как молот. Повернув голову, он убедился, что Кэт спит рядом, прядь ее темных волос легла красивой волной на розовую щеку, сладостное дыхание касалось его лица. Все же он должен был коснуться ее, почувствовать ладонью теплое тело.

В приглушенном свете начавшегося дня она пошевелилась и потянулась к нему, даже не открыв глаз. Провела ладонями по его рукам и голым бедрам. Он зарылся лицом в ее волосы, вдохнул знакомый аромат розовой воды, сладостный запах этой женщины, и любовь к ней затрепетала в его сердце.

Она была теплая после сна, мягкая и податливая. Его рука нашла ее грудь. Кэт начала нашептывать нежные словечки и обвила его одной ногой, поглаживая ступней по его голени. Он перекатился на нее, а она направила его рукой в свое тело.

Он закрыл глаза и осыпал поцелуями ее шею, тихонько двигаясь. Она была теплой и живой в его объятиях, а он все равно испытывал глубоко засевший в нем страх, который никак не проходил.

ГЛАВА 21

Камердинером у Себастьяна вот уже больше года служил серьезный, слегка расплывшийся человечек по имени Седлоу. Во всем, что касалось одежды его господина, это был гений: он мог устранить вред, причиненный господскому платью ночными похождениями, и навести завидный блеск на сапоги после многочасовой охоты. Но когда Себастьян появился в то утро, держа под мышкой коричневый бумажный пакет с парой отвратительно скроенных брюк и старомодным пальто, из тех, что носили полицейские сыщики, Седлоу побледнел и в ужасе отпрянул.

— Милорд, нельзя же вам, в самом деле, появляться в этих обносках на публике.

Себастьян, который как раз в эту минуту завязывал на шее немодный платок — темный и грубый, — бросил взгляд через плечо на своего камердинера.

— Вряд ли их можно считать обносками. К тому же я не намерен появиться в «Уайтс» в таком наряде, если тебя это беспокоит.

— Но… вас все же могут увидеть.

Себастьян поднял бровь.

— Ты опасаешься, что подобный вид может нанести непоправимый ущерб моей репутации?

Седлоу фыркнул.

— Вашей репутации? Нет, милорд. Господам позволительна эксцентричность.

— А-а, я понял.