Андрей спиной к стене приткнулся, оставляя позу максимально свободной, Рита так и осталась стоять посреди комнаты. Тот самый момент, когда внутренне чувство потерянности полностью отображается внешне.

— И что же мне теперь делать? — Втянула она голову в плечи, глядя куда-то в пространство. Андрей это её состояние понимал и давить уже не смог. Выдохнул, руки на груди скрестил, отрицательно покачал головой.

— Не знаю. То есть, наверно, я должен сказать, что-то вроде: возвращайся и живи своей жизнью. Не той, что себе придумала как-то вдруг, совершенно забыв предупредить об этом людей, которым не безразлична. Я не об этом. А к той жизни, к которой привыкла, которая тебе нравилась. Я должен был это сказать, я именно это сказать и хотел. Все твои истерики мне придурью показались, Рит, честно. Сейчас вижу, что ошибался.

— Я совершенно потерялась. И это давно произошло. Не год и не два. Больше.

— Ты болеешь, солнце, я вижу. Тебе плохо. Тебе больно. А выбор всегда мучительный. По-другому и не бывает. Ты же знаешь.

— Знаю. В прошлый раз тоже было больно. Но тогда я совершенно точно понимала чего хочу. А сейчас…

— А что изменилось сейчас?

— Все от меня чего-то ждут, а я как в беспамятстве, как в бреду, оглядываюсь по сторонам, не понимая, с чего начать и в какую сторону сделать первый шаг.

— А по-другому не пробовала?

— Как?

— Закрыть глаза и доверится инстинктам?

— Закрыть глаза? Мне, наоборот, открывать их страшно. Чтобы увидеть, что позади творится, чего уже наделать успела…

— Ты мне не расскажешь?

— Что?

— Не знаю… Что случилось, например…

— Случилось?

— Ведь от чего-то же ты сбежала!

— От себя…

— Воду мутишь, солнце. На прямой вопрос ответить не хочешь. Так, о чём с тобой тогда говорить можно?

От стены оттолкнувшись, Андрей со всей тяжестью прожитого дня на матрац рухнул. Рита положение не изменила. Лишь ещё больше поникла.

— Дело не в вопросе, Андрей, а в том, что ответа на него у меня нет.

— А, знаешь, у меня тоже. — Усмехнулся он, на бок перекатившись. Локоть подставил, чтобы приподняться и самому себе признался, что образ «бедной овечки» не оценил. Оттого голос повысил, мягкие нотки из тона убрал. — И никто, кроме тебя самой, ответить не сможет. Хотя… я могу предположить, ведь так?

Рита безразлично пожала плечами.

— Вся проблема в том, что каждая, даже самая сильная и уверенная в себе женщина, всё равно остаётся женщиной. Существом наивным, мнительным, опасливым. И это ваше пресловутое: «А если что-то пойдёт не так, то что?» Ты мне казалась исключением. Ты в каждом своём шаге уверена была. Когда сломалась?

— Когда шагать дальше стало некуда. — Пожала она плечами, с усердием свои ладони разглядывая.

— Некуда? Выходи замуж и рожай детей! Найди себе новую роль. Ту, что заставит глаза светиться от счастья.

— А что делать, если и это не получается?

— Ты о чём?

— Если не выйти и не родить? — Странно усмехнулась она, на что Андрей поджал губы, посмотрел внимательно, придирчиво.

— Тогда мужика ищи. Такого, который сможет завести сломанную куклу. Или такого, который настроить умеет так, что мыслей дурных не останется. Знаешь, в каком месте настраивать нужно?

— Не за это ли ты меня как раз сегодня и осудил? — Осторожно улыбнувшись, Рита вмиг обмякла и буквально стекла с места, рядом с ним на импровизированной постели устраиваясь.