— Хорошо, папа, — прошептала она, пытаясь изобразить примирительный тон.

Антуанетта знала, что лучше не спорить и не доказывать, что танцы не заканчиваются в одиннадцать, и не протестовать, пытаясь объяснить, что ей еще нужно отстоять очередь, чтобы получить пальто и дойти до автобусной остановки. Она просто будет вынуждена уйти раньше и в одиночестве вернуться домой. Она пропустит остаток вечера, не пообщается с подругами, когда они, смеясь и обсуждая события прошедшего вечера, будут ловить последний автобус.

Отец отвернулся с самодовольной улыбкой на лице. Он уже насладился своей полной победой, и это начинало ему порядком надоедать.

Антуанетта знала, что он устанавливает свои правила не потому, что беспокоится о ней, а потому, что ему необходимо чувствовать ее полное повиновение. Мать, как и в годы детства Антуанетты, не вмешивалась. Она просто не обращала на происходящее никакого внимания.

Антуанетта увидела удовлетворение в глазах отца, когда он почувствовал, что ее радость от предстоящего вечера заметно поубавилась. Затем его улыбка угасла, и на лице появилось выражение досады. Джо получил бы гораздо большее удовольствие, если бы Антуанетта начала протестовать и он смог бы запретить ей выходить из комнаты.

Однажды Антуанетта уже взбунтовалась, когда он обвинил ее в том, что она совсем не помогает по хозяйству. За подобную дерзость, как он это назвал, она была наказана изгнанием в свою комнату, откуда ей запрещалось выходить. Тем вечером Антуанетта легла спать голодной, вдыхая запахи готовящегося ужина и слыша звуки купленного на ее деньги телевизора.

Поднимаясь по лестнице, она чувствовала волну гнева, перерастающего в острую ненависть к обоим родителям: к отцу — за то, что он высокомерно задирал и пугал ее, и к матери — за ее молчание.

К ее внутреннему протесту теперь прибавилась и злость. Антуанетта поспешно смахнула в сумку всю свою косметику. «Сделаю макияж в автобусе», — подумала она.

Утешившись этой мыслью, она натянула чулки, извиваясь, протиснулась в желтое платье и туго затянула поясом талию. Потом обула остроносые туфли. Наконец она была готова. Не желая давать отцу лишнего повода для издевательств, она надела пальто, чтобы прикрыть свой наряд.

Стараясь вновь не стать мишенью для насмешек и колкостей отца или, что гораздо хуже, не разозлить его еще сильнее, Антуанетта пулей вылетела из дому. Она знала, что приедет в кафе слишком рано и ей придется в одиночестве ждать подруг.

«Господи, как я его ненавижу. Почему он не оставит меня в покое?» — спрашивала себя несчастная Антуанетта по пути к автобусной остановке, чувствуя, как глаза наполняются слезами. Она сердито смахнула их рукой. Ей не хотелось, чтобы потекли остатки туши, оставив на щеках темные разводы.

«Не позволяй ему испортить тебе настроение, — говорила она себе. — Наслаждайся вечером и не дай ему победить». Последовав собственному совету, Антуанетта расправила плечи, высоко подняла голову и стремительно зашагала вперед.

Глава 11

Перед входом в кафе Антуанетта заставила себя улыбнуться. Ей не хотелось, чтобы подруги заметили, что у нее что-то случилось. Целый час просидела она в баре одна, не обращая внимания на взгляды мужчин, которые те бросали на одинокую девушку, заказавшую двойную порцию водки.

Пока подруги разговаривали о новой группе, о том, как хорош кларнетист и — что самое потрясающее — он научился игре на кларнете во время службы в армии, принесли капучино. Каждая новость заставляла их широко раскрывать глаза, и Антуанетта удивлялась и хихикала вместе со всеми, пытаясь не показывать, что для нее вечер испорчен.