Не дождавшись от Дугласа ответа, Дэниел вручил ему декларацию судового груза.

– Винят капитана, вот кого. На этом корабле я командую вместо твоего брата, так что я не потерплю мятежа.

Дуглас выглядел недовольным, однако декларацию взял.

– Все-таки это лучше, чем быть юнгой, – буркнул он.

– К концу дня ты, возможно, изменишь свое мнение. – Дэниел кивнул в сторону ближайшего пирса. – Надо проверить более ста бочек, прежде чем прибудут фургоны. Постарайся умерить свое раздражение, Дуглас, – добавил Дэниел, надеясь, что у мальчика хватит ума последовать его совету. – Начни пересчитывать ящики и бочки до того, как их погрузят на борт. Эту работу лучше делать на берегу, чем в трюме.

Дэниел наблюдал, как младший Макрей с недовольным видом протопал по палубе, а потом спустился по трапу.

Настоящий Макрей, подумал Дэниел.

* * *

Возможно, он ненормальный, думал про себя Фергус Макрей. Эта дорога до Гилмура наверняка закончится мозолями от протеза и болями в руках.

Ему предстоял долгий путь. Поэтому, перекинув свою палку через плечо, он надел на нее сумку, а себе сделал костыль из трех связанных вместе кусков дерева. Середину он укрепил с помощью железного стержня, а верх обмотал куском старой тряпки. Но эта «подушка» оказалась недостаточной. Он понял это после того, как костыль стал впиваться ему в подмышку.

Кто эта женщина, которую он видел в Кормехе? И неужели возможно, чтобы в Гилмуре, после стольких лет, появился кто-то из Макреев?

«Оставь надежды для других, Фергус», – посоветовал он себе. Жизнь и без того тяжела, так что не стоит напрашиваться на еще большие трудности.

Но разве это не было бы замечательно – вернуться в свой дом и увидеть там не англичан, а своих соотечественников? Как тяжело переносить одиночество, особенно после того, как он потерял Ли. Хорошо бы найти хотя бы одного человека, который помнил его с детства и мог бы сказать ему, подмигнув: «Каким же ты был неуклюжим дурачком, Фергус».

Воспоминания захлестнули Фергуса. Вот он со своим братом убегает и прячется, чтобы избавиться от надоедливой сестры. Вот собирает для Ли колокольчики и щекочет ими ей щеку. Эти воспоминания сейчас казались ему особенно дорогими, потому что он потерял всех, кого любил: Ли – из-за своей гордости, брата Джеймса – во время сражения при Куллодене, а сестры Летис не стало уже много лет назад.

Он ускорил шаг, заставляя себе пройти расстояние, которое он себе намечал на каждый день. Всю жизнь он жил так – намечал себе цель и шел к ней, необращая внимания ни на неудачи, ни на тех, кто его отговаривал, Отметив место на горизонте, он поклялся, что дойдет до него до наступления темноты.

Его подстегивала одна-единственная мысль – он возвращается домой. В Гилмур.

Глава 30

Аласдер просыпался постепенно. Забытье уходило, словно тучи в ненастную погоду – слой за слоем. Несколько минут он лежал, глядя в деревянный потолок и размышляя о том, как он здесь оказался.

Осторожно повернув голову сначала в одну сторону, потом в другую, он с удовлетворением отметил, что сейчас чувствует лишь тупую боль, а не те удары тысяч молотов, которые прежде били по черепу, как по наковальне. Потом Аласдер медленно сел и спустил ноги, удивившись своему облачению – на нем была его широкая шерстяная ночная рубашка.

– Надевай ее, Аласдер. Ночи на корабле холодные.

– Спасибо, мама, – вежливо говорил он, принимая сверток. Но он знал, что положит и эту рубашку в комод вместе со всеми остальными.

– Пусть он лучше возьмет себе в компаньонки русалку, чтобы согреться, – смеялся кто-нибудь из его братьев.