Ее капитан был удивительно человечным. Временами высокомерным и, конечно же, упрямым, но он был добр к ней и заботлив.

Возможно, со временем она сможет говорить о нем в беседе со знакомыми ей замужними женщинами. «Я была замужем за привлекательным мужчиной с глазами голубыми, как небо, – будет она им рассказывать. – Это был человек чести, и он был мне предан». И эти воображаемые женщины будут кивать, но вряд ли ей поверят.

Аласдер подошел, и она увидела чернильное пятно на указательном и большом пальцах. Значит, он уже отказался от наследства.

«Уходите, Макрей».

Изабел опустила глаза, не зная, как произнести эти слова, которые, возможно, будут самыми трудными в ее жизни.

– Я хочу вернуться в Шотландию, – сказала она, прежде чем Аласдер успел заговорить. – Вы обещали отвезти меня туда, куда я захочу. Отвезите меня домой, Макрей. Я хочу пережить свой позор у себя на родине.

– Ты считаешь позором быть моей женой? – Его голубые глаза сверкнули, и выражение лица стало жестким.

– Мы не женаты, Макрей. Во всяком случае, для англичан. Мне стало известно, что в Англии не признаются браки, заключенные в Шотландии.

Изабел хотела уйти, но он схватил ее за руку.

– О чем ты говоришь?

– Вам была нужна свобода, Макрей. Вы получили то, что хотели. Забирайте ее.

Отвергнутый собственной женой, Аласдер с досадой обернулся к Патриции.

– Это правда? Она кивнула.

– К сожалению. Так что и аннулировать ничего не надо, Аласдер.

– В таком случае пригласите священника. – Что за глупость этот дурацкий английский закон, подумал он.

Аласдер догнал Изабел и снова схватил ее за руку. Она вздрогнула.

– Я сделал тебе больно? – испугался он.

Она взглянула на него и тут же отвернулась. Ее глаза были полны слез, щеки и нос покраснели.

Сегодня Изабел была в своем голубом жакете, а не в чем-то чужом и слишком открытом, и Аласдер был этому рад. Он повернул ее к себе и посмотрел в глаза.

– Что может заставить тебя говорить, Изабел?

Но она молчала.

Он обхватил ладонями ее лицо, наклонил голову и ска зал у самых ее губ:

– Что мне сделать, Изабел, чтобы ты заговорила? Нельзя же, чтобы ты повторяла только то, что говорю я. А может быть, – Аласдер дотронулся пальцем до ее нижней губы, – заставить тебя говорить как-то иначе? Поговори со мной, Изабел, и я проглочу твои слова, так что их никто никогда не услышит.

Он прикоснулся губами к ее губам, без всякого нажима, просто чтобы почувствовать их. Кожа лица под его пальцами была словно нежный шелк из Китая, только она была теплой и живой. Неподвижные мягкие губы были такими же безыскусными и интригующими, как и сама Изабел.

– Предполагается, что я должна быть благодарна вам за разрешение самой распоряжаться своими словами? – язвительно спросила она и отстранилась. – Я могу говорить все, что хочу, Макрей. Но я должна думать о последствиях.

– Разумеется, – согласился он. И снова наклонился, чтобы еще раз коснуться ее губ и тем самым проверить, не поцелуй ли может развязать ей язык. – Но последствия твоего молчания могут быть еще более серьезными. Я намерен целовать тебя всякий раз, как ты будешь отказываться отвечать.

– Почему?

– Потому что я давно этого хочу. Разве это недостаточная причина?

Ее ресницы затрепетали, а потом она сказала:

– Я не буду вашей любовницей, Макрей.

– Тогда останься моей женой. – Он коснулся губами ее щеки.

– В Англии мы не женаты.

– Эта новость тебя радует?

– Нет, – выдохнула Изабел, и это признание вдохновило Аласдера еще на один поцелуй.