— Я с удовольствием займусь вашей защитой, уважаемый Иван Сергеевич! — с ходу заверил Марин, даже не заикнувшись о своем гонораре. — Во-первых, Аристарх Матвеевич за вас ручается, а во-вторых, дело у вас обещает быть преинтереснейшим…

«Пернатая» похожесть адвоката и сокамерника, а еще в большей мере сходство их поведения напомнили Черепахину не очень уместную в данной ситуации веселую строчку из старой студенческой песни: «Птицы из лета вернулись, ага, значит, пора нам валить на юга». Впрочем, она как раз очень уместна: действительно, надо валить! Не обязательно на юг — куда угодно, но подальше от Лугани, проклятого репортажа и зловещей Черной дыры!

Ведь отдельные кадры происходящего выстроились в четкую картину, имеющую определенную направленность. Запись у Черной дыры уже есть. И за второй она гоняется не потому, что ей нужен оригинал, а потому, что хочет изъять все экземпляры. А когда изымет, останется терминировать свидетелей. Ликвидировать, говоря простым языком шпионских триллеров. Устранить, убрать, зачистить. «Полная зачистка» — вот как это называется в боевиках. Если в арсенале Черной дыры имеется прокуратура, то наверняка найдутся и бандюганы, которые быстро «решат вопрос» с самим Черепахиным и с глупым Пашкой Савиным. А может, и с кем-нибудь еще, кого они посчитают опасным.

— Я согласен с вами, что причина ареста в нарушении государственной тайны, — вальяжно сообщил Гарик, для проформы выслушав сбивчивый рассказ Черепахина. — Но мы должны их опередить. Для этого надо провести экспертизу вашего репортажа, получить заключение об отсутствии в нем секретности и заявить ходатайство о прекращении уголовного дела и отмене меры пресечения. Да что там ходатайство — я завалю их жалобами!

— Большое спасибо! — Черепахин заискивающе улыбнулся. Он не обнаруживал своего знания, потому что начал контригру против Черной дыры и ее прихвостней. — Мне кажется, что флеш-карту с записью я оставил на даче… Не на сто процентов, но на девяносто — точно.

— Ну, и отличненько! — оживился адвокат, аж забурлил весь, как попугай, которому щедро насыпали семечек.

— Я ухожу и буду заниматься в основном вашими вопросами. Можете не волноваться: если Гарик взялся за дело — считайте, что оно выиграно!

О гонораре он по-прежнему не заикался. А поскольку мир не видел адвокатов-бессеребренников, такое бескорыстие подтвердило самые худшие предположения Ивана Сергеевича.

Аристарха Матвеевича выпустили под подписку о невыезде. Он настоятельно предлагал соседу передать друзьям записку или что-то на словах, но Черепахину было нечего и некому передавать.

— Держитесь, Иван Сергеевич, мы будем за вас бороться! — прослезился Аристарх и троекратно облобызал товарища по несчастью. Тот даже устыдился, что подозревал сокамерника в двурушничестве.

Остаток дня и весь следующий никто Ивана Сергеевича не тревожил и он, более-менее собравшись с мыслями, обдумывал странную чехарду, которая завертелась вокруг. Он был уверен, что в телекомпании и его квартире проведены тщательные обыски. Сейчас скорее всего умелые руки специалистов тщательно обыскивают дачу. Но, несмотря на свой опыт и умения, они ничего не нашли, да и не найдут. Не мудрено: даже если бы Ивану Сергеевичу не угрожала опасность, он никогда бы по доброй воле не признался, что оставил оригинальную запись рядового репортажа у Вероники — своей новой двадцатилетней пассии, чтобы показать свою творческую состоятельность и значимость в телевизионном мире.