– Ты будешь не одна, – пообещал Атли, впервые за несколько недель чувствуя прилив сил и с каждым мгновением всё больше утверждаясь в своём решении. Они справятся – должны справиться, придётся справиться. У них просто нет другого выбора.

* * *

Аньяна зашла в Царские Палаты не через резные двери с изображением грозных медведей, а через скромную, почти незаметную дверь для прислуги. Её отец Ратибор – царский воевода – встретил дочь в тени старой кухни. Он занимал почти всё пространство у двери, подпирая одним плечом кухонный шкаф, а другим – дверной косяк, и нервно переминался с ноги на ногу, то и дело оглядываясь по сторонам. Карие глаза над бурой бородой поблескивали в тусклом свете из запыленного окна.

– Почему так долго? – прошептал он, но его низкий голос всё равно эхом пронёсся по кухне.

– Атли вызвал меня к себе, – тихо ответила Аньяна, мгновенно проникаясь нервозностью отца. – Не могла же я сказать капитану, что зайду попозже.

– Ты теперь тоже капитан.

– Вот именно, – зашипела Аньяна. – И Царские Палаты – последнее место, где мне стоит находиться. Если Атли или Совет узнают, чем я тут занимаюсь, то мне несдобровать…

– Если кто то из Совета или придворных увидит царя, то нам всем несдобровать, – в тон ей ответил Ратибор.

Они вышли в узкий коридор и направились в сторону царских покоев, что располагались на верхнем этаже терема. Ратибор вёл Аньяну по коридорам прислуги, которые практически пустовали в этот час. Всего раз или два им встретились служанки с бельём, и каждый раз, проходя мимо, Аньяна опускала голову, надеясь, что тень и простое серое платье не позволят её узнать.

– Это в последний раз, слышишь? – шепнула она в спину отцу, когда они вышли на спрятанную от посторонних глаз лестницу. – Скорее всего, я стану новым главнокомандующим. И тебе придётся справляться самому.

Ратибор остановился и резко развернулся к дочери, так быстро, что Аньяна едва не налетела на него. Он схватил дочь за плечи и расплылся в широкой улыбке.

– Моя малышка возглавит Гвардию? – пробасил он, и глаза его радостно заблестели.

– Тише! – пискнула Аньяна, оглядываясь по сторонам в поисках лишних ушей.

– Я так тобой горжусь, дочь! – Отец хлопнул Аньяну по спине, и из той от удара чуть не вышибло дух. – Мама и сестрёнка будут в восторге.

Аньяна погрустнела:

– Пап, ты же понимаешь, что это не значит, что Гвардия встанет на сторону царя…

Улыбку Ратибора как ветром сдуло, взгляд стал колким и серьёзным.

– Поговорим об этом позже, – сказал он и, развернувшись, двинулся дальше.

– Нам не о чем говорить. Гвардия независима…

– Ты ещё слишком молода и не понимаешь, – оборвал её Ратибор. – Ты не знаешь, сколько у нас врагов, какие опасности ждут царя, а значит, Гвардию и весь народ. Один Драган с его шайкой чародеев чего стоит. Пока вы с Атли играете в игры…

Аньяна закусила губу и бесшумно вздохнула. Вот так всегда. С тех пор как она вступила в Гвардию, ещё ребёнком, отец не умолкая повторял, что Гвардия нужна царю для защиты. Тогда соседние Ранта, Атаррат и кочевники из Чёрной Пустыни, что регулярно совершали набеги на южную границу Вольского Царства, не посмеют даже взглянуть в сторону наших земель.

«И Совет будет ходить по струнке и наконец выполнять то, что велит царь, а не что взбредёт ему в голову», – любил повторять он.

Аньяна слушала отца вполуха, на её сторону вставала мать – она была когда то Соколом, но покинула службу после рождения второй дочери. Она, как и Аньяна, выступала за независимость Гвардии, отчего нередко ссорилась с отцом.