— Как ты сказал? — осипшим голосом спросил он.

— Отец, — засмеялся Швед. — Или ты отказываешься от меня?

— Здравствуй! — оттеснив Знаменского, в палату вошла Галя.

— Низкий поклон владелице банка «Растогин и К°», шутливо приветствовал ее Альберт.

— Перестань, — нахмурилась она. — Я не знаю, как мне быть. Наверно, отдам все кому-нибудь, кто в этом понимает. Ведь есть в Москве честные банкиры? — с надеждой спросила она.

— Обязательно, — поддержал ее Швед. — Только надо найти того, — он взилянул на задумавшегося отца, — кого нет в списке Растогина.

— А списка уже нет, — покачал головой Знаменский. — Сжег я его к едрене фене.

— Павлик! — воскликнул Альберт, увидев выглядывающего из-за спины матери мальчика. Здорово! Иди сюда.

Павлик взглянул на мать и робко подошел к кровати.

— Ты чего такой насупленный? — спросил Альберт.

— Вовке из соседнего подъезда папа воздушное ружье купил, — вздохнул мальчик.

— И всего-то? — засмеялся Альберт. — Вот я из больницы выпишусь, мы тебе тоже купим. И вообще, — погладив мальчика по волосам, твердо проговорил он, — купим тебе все, что захочешь.

—= Можно я буду звать тебя папой? — с надеждой, глядя на него не по-детски серьезными глазами, тихо спросил Павлик. Швед растерянно взглянул на вспыхнувшую от смущения Галину. Услышав горький вздох мальчика, Швед весело улыбнулся.

— А как же ты еще должен меня называть?

— Вот это здорово! — притянув к себе вконец смущенную женщину, обрадовался Знаменский. — Я буду самым хорошим дедушкой в мире! Тебе дед нужен? — он присел, отставив в сторону загипсованную руку, и посмотрел на Павлика.

— Конечно! — радостно воскликнул мальчик. — Я и так всем говорю, что меня мой деда спас. Он сильный и дерется, как Брюс Ли.

— Не надо ничего говорить, — тихо сказала Галине Альберт. — Просто ответь, ты согласна стать моей женой?

— Но, Альберт, — вздохнула она, — все не…

— Я же просил, — перебил он, — не надо лишних слов. Итак?

Бросив на него быстрый взгляд и переведя загоревшиеся надеждой глаза на увлеченно беседующих Знаменского и сына, она молча кивнула.

— Ты куда, Валюта? — спросила Валентина Анатольевна собиравшуюся выходить дочь.

— Я скоро вернусь, — улыбнулась она. — У меня для тебя есть приятный сюрприз.

— Значит, Граф не зря поставил крест на подошве, — отложив машинописный лист, проговорил поджарый капитан милиции.

— Но он же не сам застрелился, — возразил худощавый мужчина в штатском, — хотя намутил воды, — признал он. — Мы его в Москве ждем, а Граф в Саратове с мафией воюет.

— Вы понимаете, что делаете? — спросила Валентину пожилая женщина.

— Становлюсь матерью, — улыбнулась она. — Если вас волнует, смогу ли я обеспечить настоящее и будущее моего ребенка, то, по-моему, это уже обсуждали вышестоящие инстанции и пришли к выводу, что могу. Или вы другого мнения?

— Но, Валентина Ивановна, — вздохнула женщина. — Я все понимаю, однако постарайтесь выслушать меня спокойно. Вы одна. И поэтому…

— Хватит, — резко прервала ее Валентина. — Я делаю это с ведома государства, которое доверило мне ребенка.