— Это очень тяжело, Томми.

— Ей было гораздо тяжелее. Я думаю, что могло бы быть еще хуже, но он жил дома только самые первые месяцы. Определенные проблемы со здоровьем, с которыми невозможно справиться в домашних условиях, понимаешь, о чем я говорю? К тому же доктор отвел меня в сторонку и сказал: «Послушайте, мистер Тиллари, чем больше ваша жена привяжется к ребенку, тем тяжелее ей будет, когда случится неизбежное». Потому что они знали, что мальчик долго не проживет.

Не сказав ни слова, Томми встал и пошел за новой выпивкой.

— Так мы стали жить там втроем, — продолжил он. — Я, Пэг и тетя. У тети была собственная комната, собственная ванна — и все это на третьем этаже. Но все равно это был слишком большой дом для трех человек. Но две женщины, понимаешь, они составляли друг другу компанию. Потом, когда эта старая леди умерла, мы думали о переезде, но Пэг привыкла к дому, привыкла к соседям.

Он сделал глубокий вдох, потом его плечи опустились.

— Нужен ли мне этот большой дом, мотаться туда-сюда, продираться в метро — все это как шило в заднице. Как только все прояснится, я его продам и найду себе небольшую квартирку в центре.

— В какой части города?

— Даже не знаю. Рядом с Грамерси-парк довольно неплохо. Может быть, в восточной части города. Может, куплю кооперативную квартирку в приличном доме. Мне много места не надо, — он фыркнул. — Могу съехаться с этой, ты знаешь, Кэролин.

— О?

— Мы ведь работаем вместе. Я вижу ее здесь каждый день: «Я была в офисе». — Он вздохнул. — Мне нужно побыть вдалеке от тех мест, пока все не прояснится.

— Конечно.

Потом мы перешли к разговору о церквях, уж не помню каким образом. Началось вроде с того, что бары открыты дольше церквей, что церкви закрываются рано.

— Ну, они вынуждены так поступать, — сказал Томми. — Все из-за преступности. Мэтт, когда мы были детьми, разве слышали когда-нибудь об ограблении церкви?

— Думаю, это случалось.

— Наверное, но ты когда-нибудь слышал об этом? Сейчас столько людей, для которых нет ничего святого. Конечно, есть еще та церковь в Бенсонхерсте, думаю, она должна быть открыта в любое время.

— Что ты имеешь в виду?

— По-моему, это именно в Бенсонхерсте. Большая церковь, я забыл ее название. Какого-то святого.

— Да уж, объяснил.

— Разве ты не помнишь? Пару лет назад двое чернокожих ребят украли что-то из алтаря. Золотые подсвечники или что-то там — не знаю. Но оказалось, что в эту церковь каждое утро на мессу ходит мама Доминика Тутто. Ну, того главаря банды, что держит в руках половину Бруклина.

— Да-да, знаю.

— Им было дано указание, а неделей позже эти подсвечники снова стояли на своем месте. Или что там было. По-моему, все-таки подсвечники.

— Не важно.

— А те сопляки, что их стащили, исчезли. Потом я слышал одну историю, но не знаю, правда ли это или только выдумка. Меня там не было, и того, кто мне это рассказывал — хоть я и не помню кто, — его там тоже не было, понимаешь?

— Так что ты слышал?

— Я слышал, что этих двух ниггеров притащили в подвал Тутто, — начал рассказывать Томми. — И подвесили на крюки для мяса. — Недалеко от нас мигнула очередная вспышка. — А потом заживо содрали с них кожу. Но кто знает? Таких историй можно услышать много, но никогда не знаешь, чему верить.

— Тебе стоило пойти с нами сегодня днем, — сказал мне Скип.