— А ты, Торарин? Тоже поплывешь в Англию? — затаили дыхание родственники.

— Нет, я — на остров Мэн. Вот только рука заживет. — Торарин небрежно показал всем забинтованную руку. — Поплыву туда, где осел наш дальний родич.

— Доберешься до Трендалага — передавай Ульме привет, — заулыбался хозяин усадьбы.

— А много норвежцев живет на этом самом острове? — осведомилась Пиркке.

— Много, и становится все больше, — поведал Торарин. — Скоро будет больше, чем в Исландии. Масло там тоже с травы не капает, но жизнь привольнее, и еды гораздо больше. Там конечно тоже… ходят эти слуги епископа. Зато там можно выгодно жениться, один мой друг женился, вот так.

— А живут там наши привычно? — снова проснулся любопытный старичок. — Или норвежцев заставляют отращивать волосы? Я слыхал, в тех краях мужчины заплетают косы, как женщины, тьфу ты! А как же они защищаются от набегов?

— Никто волос не заплетает! — отмел страшные подозрения Торарин. — Там живут усадьбами, только собираются по четыре ближних хозяина и называют себя «третью». А два десятка «третей» собираются в «корабельный округ». Каждый округ снаряжает по кораблю и выставляет ополченцев по числу дворов. Потому у них все время есть свой флот, и нападений они не боятся.

— А кто же правит ими?

— Они — смелые люди, — погрустнел Торарин. — Не то что здесь. Там раз в полгода собирается общий тинг. Все поднимают оружие, и хозяева, и слуги, и мастеровые, и лейдунг. Они вместе выбирают ярла и могут его прогнать! Когда они голосуют оружием, все киты в страхе уплывают от берега!

Даг изо всех сил боролся со сном, но сон победил. Проваливаясь в ласковую темноту, мальчик видел себя во главе флотилии драккаров. Грозные корабли плыли на запад, туда, на свободные острова, где люди говорят то, что думают, и никто не может их обидеть…

Глава тринадцатая

В которой Даг учится давать советы, женщины проводят стыдное гадание, а Пиркке успевает их остановить

Здешний праздник подношений Фрейру совсем не походил на буйное гулянье в Старой Упсале. Скорее всего, Хьялти покривил душой и устроил вечеринку исключительно ради приезда Пиркке. Возможно также, старшему хозяину в округе хотелось хоть чем-то подбодрить людей в период бескормицы.

В усадьбу явилось человек сорок гостей, все с ближайших хуторов, включая стариков и грудных детей. Хьялти, хоть и слыл радушным хозяином, никого кормить даром не собирался. Охотники несли тощих зайцев и птицу, рыбаки — мелочь, которую сумели поймать подо льдом, женщины — бобы, репу и другие коренья, а также орехи, сушеные грибы и замороженную ягоду. Пшеничной муки в усадьбе почти не осталось, зато венцом праздника должен был стать запеченный лосенок.

Лосенка поймали чудом. Хьялти объяснил гостям, что в бескормицу лоси ушли далеко на восток, потому волки так и лютуют вокруг поселений. А худосочный лосенок сломал ногу, упал и отстал от стада. Охотникам чудом удалось опередить хищников.

— Если весной к берегам не вернется сельдь, придется жрать россомах, — невесело заключил хозяин. — Хорошо, что попадается салака и всякая костлявая рыбешка.

— Хмель закончился, варим последнее пиво, — повинилась хозяйка. — Вы на нас зла не держите, фрю Пиркке.

— Я буду просить лесовика, чтобы он послал вам много дичи, — очень серьезно произнесла вельва. — Скажите мальчишкам, пусть поймают мне птиц.

— Морские птицы годятся? — почтительно спросили норвежцы.