— Я не нуждаюсь в твоей помощи, — резко бросил он.

— Разумеется, — фыркнула Изабо. — Когда я увидела тебя, ты был скручен, как курица, которую везут на рынок. И наверняка остался бы там, если бы мне в голову не пришла идиотская мысль спасти тебя. И есть ты, конечно, не хочешь. Ты ведь откажешься от каши, правда? И от второй кружки чая тоже?

Припав к кружке, Бачи жадно выпил чай и теперь голодными глазами смотрел на кашу, бурлившую в котелке. Изабо видела, как жадно он накинулся на суп, поднесенный ему солдатами. Сняв котелок с огня, она выложила его содержимое в миску, добавив туда меда.

— Вкуснятина, — проговорила она, устраиваясь поудобнее и поднося ложку ко рту.

Юноша молча смотрел на нее. Она съела еще одну ложку, глядя на зазубренные кряжи, высящиеся на горизонте. Сколько же дней, подумала она, отнимет у нее спасение этого упрямца? Она съела еще одну ложку, раздумывая, сколько он еще просидит, крепко сжав губы и провожая каждую ложку голодным взглядом. В тот самый миг, когда она собиралась сдаться и передать ему миску, он сломался.

— Я не знаю, кто были эти люди, — сказал он. — Они сбили меня с ног, связали и сказали, что повезут на юг.

— Зачем? — спросила она. — Кто ты такой, что они схватили тебя?

— Никто. И ничто. Всего лишь бедный пастух.

Изабо вспомнила странную песню, которую он пел прошлой ночью, его способность говорить на птичьем языке. Она сидела, держа на коленях миску и гадая, передать ее пленнику или продолжать есть в надежде, что удастся его разговорить. В конце концов, она, сжалившись, долила в миску каши и подала ее Бачи.

Он съел ее так поспешно и с такой тоской посмотрел на пустой котелок, что Изабо снова повесила котелок над огнем. Заметив, что невольный спутник прикрыл глаза, она рискнула подогреть воду пальцем. Увидев, что мешочек с крупой заметно отощал, Изабо забеспокоилась. Припасы подходили к концу. Не может же она разыскивать пищу по дороге, путешествие может затянуться. Она уже начинала раскаиваться в своем поступке, однако, что сделано, то сделано, отступать было некуда.

Однако, события не заставили себя ждать. Когда она отмывала котелок от остатков каши, гнедой поднял голову и заржал. Изабо вскинула голову и прислушалась. Сквозь пение птиц до нее донесся стук копыт и звяканье металла.

Изабо поспешно собрала пожитки.

— Мы должны спрятаться, — сказал она, с опаской глянув на Бачи. Тот скорчился и поник, синяки налились грозовой синью. — Надеюсь, все обойдется, но осторожность нам не повредит. Надеюсь, это не те, кто тебя схватил, вряд ли они нашли бы нас так быстро, ведь мы оставили их без лошадей.

Бачи с трудом поднялся на ноги и, тяжело дыша, привалился к серому боку пони. Темный плащ, который был на нем надет, волочился по пыли. Изабо с трудом взгромоздила его в седло.

— Сюда, — сказал она, направляясь в верховья долины, к скале, с которой они могли видеть долину, оставаясь невидимыми.

Несмотря на небольшой рост, пони был выносливым, а жеребец быстрым, поэтому Изабо гнала их без передышки. Она беспокоилась все сильнее: по дороге наверняка ехал большой отряд. До нее доносился топот шести или семи лошадей и громкие голоса. Поднявшись на вершину холма, она остановила лошадей и, прячась за скалой, взглянула вниз, на узкую долину. В низовьях долины остановилась группа всадников. На двенадцати из них были яркие плащи Красных Стражей. Изабо впервые за все это время почувствовала укол страха. По рассказам Мегэн, эти люди были ее врагами, они поклялись выслеживать ведьм и волшебных существ. Остальные были одеты в коричневую домотканину, обычную для местных жителей. Впереди ехала женщина, которую Изабо видела прошлой ночью, в алом платье, застегнутом до самого подбородка.