Следующей он сокрушил Гиру. Моя волчица-демон метнулась к его горлу. Ее когти вспороли его нагрудник, а челюсти сжались на стыке мышц шеи и плеча. Она находилась на линии огня и была беспомощна. Выпущенные с дюжины направлений болты рвались внутри и вокруг ее тела, перемалывая шерсть и плоть. Но она держалась. Держалась, чтобы не дать Хорусу прикончить меня, и при каждом щелчке челюстей, при каждом рывке головы раздирала ткани с сухожилиями.

Сокрушитель Миров разорвал хватку Гиры и раздробил ей череп, уронив волчицу на палубу, словно кусок разделанного мяса. Половины ее головы просто не было: там образовалась огромная рана и разлилось серо-красное мозговое вещество. Ее смертное тело начало растворяться, и вместе с этим я почувствовал, как ее сущность утекает из моего разума, в точности, как было с Нефертари.

Хорус вновь развернулся ко мне. То немногое, что осталось от его лица, лучилось болью, яростью и ненавистью, заполнявшей широко раскрытые глаза. Я силился подняться, пошевелиться, сделать хоть что-то, но у меня не осталось сил. Сокрушитель Миров поднялся и обрушился вниз.

Еще одна фигура врезалась Хорусу в бок, лишив его равновесия и вынудив отшатнуться в сторону, а в цель ударил новый залп болтерных зарядов. Клинок, который отвел от меня смерть, выбросив ливень искр, был моим собственным клинком, моей секирой, Саэрном, твердо удерживаемым одним из моих рубрикаторов.

«Искандар», — передал тот.

Это прозвучало в моем разуме более отчетливо и реально, чем все, что мне доводилось слышать от пепельных мертвецов с самой ночи их проклятия. Я узнал этот голос.

«Мехари…»

«Искандар», — отозвался он.

Не шипением рубрикатора, а человеческим голосом. Мехари направил мне импульс. К моему вечному сожалению, я был слишком ошеломлен, чтобы ответить.

Он выпрямился.

«Мой брат, мой капитан».

Его голос стал отчетливее. Более уверенным, более решительным. Он снова обратил свой пустой взгляд на Хоруса, которому, невзирая на градом сыплющиеся на него болты, каким-то образом удалось восстановить равновесие и двинуться на нас.

Парные мечи Телемахона вырвались спереди из разбитого нагрудника Хоруса, выбросив фонтаны ядовито-красной крови. Не делая паузы и так быстро, что даже Телемахон не успел выдернуть клинки, Хорус схватился за них кулаком в перчатке, переломил, а затем крутанулся и ударом тыльной стороной кисти отправил мечника через всю комнату. Телемахон врезался в дальнюю стену с характерным раскатистым треском керамита.

Мехари вновь вскинул мой топор, шагнув навстречу бушующему полубогу.

«Прощай», — выдохнул он у меня в сознании.

Сокрушитель Миров прошел сквозь секиру, которую я носил с момента гибели моего родного мира. Саэрн разлетелся у Мехари в руках. Броня рубрикатора взорвалась, словно глиняный горшок, а затем… он ушел. Ушел по-настоящему. Ушел, как Угривиан.

Братья выиграли время, чтобы я смог откатиться в сторону, хотя и недостаточно далеко. Хорус обернулся ко мне, теперь уже полностью утратив природную воинскую грацию из-за злобы и ран. Как он ни пытался, но так и не убил меня. Я оставался в живых, хоть это и стоило мне всего.

Нависнув надо мной, он занес Сокрушитель Миров, готовясь прикончить меня так же, как остальных. Его остановил раздавшийся в суматохе схватки голос. Одно-единственное властное слово, которое пробилось сквозь звуки боя и остановило все. Смолкла даже стрельба.

— Хватит.

За спиной у Хоруса стоял Абаддон. Он не выкрикивал это слово. Он вообще едва повысил голос. Все, что потребовалось Абаддону, — звучавший в его интонации абсолютный авторитет.