– Он говорит, что никогда не позволит им выследить, каким образом этот револьвер оказался в моей квартире.

– Вы были обручены с Холистером, – сказал Мейсон. – Он должен был выехать в понедельник по делам. Вы так же знали об этом и провели тот вечер с Артуром Колсоном. Мне не нравится эта история. Судьям так же не понравится.

– Но, это правда. Артур для меня как брат.

– Холистер знал Артура Колсона?

– Нет, они никогда не встречались.

– Мне не нравится участие Артура в этом деле, – сказал Мейсон.

– Подождите только, – сказала она с гордостью. – Он...

– Что? – поторопил ее Мейсон. – Что он собирается делать?

– Ничего.

Мейсон внимательно смотрел на нее минуту, потом сказал:

– На револьвере есть отпечаток моего пальца. Вам придется, в конце концов объяснить, откуда он там взялся.

Она хитро улыбнулась.

– Артур Колсон сказал мне кое-что. Не бойтесь. Я могу им все объяснить.

27

Когда суд собрался снова, Гамильтон Бергер, еще красный и злой, но уже владеющий собой, сказал:

– Ввести свидетеля Вильяма Бартона.

Люсиль Бартон, сидящая рядом с Мейсоном, шепнула:

– Нет, нет. Не позволяйте ему этого.

Мейсон нехотя повернулся и сказал:

– Сделайте вид, что улыбаетесь.

В ее глазах был виден испуг, губы у нее дрожали.

– Улыбайтесь, – приказал Мейсон. – На вас смотрят.

Она с усилием улыбнулась.

Вильям Бартон, ухоженный, хорошо сложенный мужчина с гривой черных, волнистых волос, контрастирующих с серо-стальными глазами, сел на место для свидетелей с видом серьезного бизнесмена, давая своим поведением понять, что привык больше приказывать, чем слушаться и для него не в новинку быть в центре внимания.

Резким, сильным голосом он назвал Суду свое имя, фамилию, адрес и определил свою профессию как «вкладчик в нефтяные месторождения». Потом он посмотрел на Люсиль в первый раз с тех пор, как появился на месте для свидетелей. Это был быстрый, оценивающий взгляд, лишенный какого-либо чувства. Затем он повернулся в сторону Гамильтона Бергера, ожидая дальнейших вопросов.

– У вас та же самая фамилия, что и у обвиняемой?

– Она носит мою фамилию.

– Вы были когда то ее мужем?

– Да.

– Когда произошел развод?

– Около восемнадцати месяцев назад.

– Решение вошло в силу?

– Да.

– Вы платите алименты?

– Да.

– Вы встречались с ней пятого числа этого месяца?

– Да.

– В какое время?

– Около половины седьмого, может быть немного позже.

– Где?

– Я был в Клубе. Она позвонила и спросила, могу ли я с ней встретиться. Я сказал ей, что встречусь с ней в холле, но предупредил что если она будет устраивать мне сцены...

– Заявляю протест, – перебил его Мейсон. – Это не имеет ничего общего с вопросом, который был задан и на который свидетель уже ответил.

– Очень хорошо, – с раздражением сказал Бергер и продолжил: – Вы встретились с ней в холле Клуба?

– Да.

– Кто был при этом?

– Мы были одни. Только Люсиль и я.

– Что она вам сказала?

– Она сказала, что произошло что-то страшное и что она должна выехать из страны. Она спросила, могу ли я дать ей пятнадцать тысяч долларов наличными взамен ее отказа от всяких претензий на алименты и освобождение от обязанностей.