— Несу! Несу уже.

Буклетик и правда оказался красивым.

«Клиниговая компания „Бель Мезон“ — затейливой декадентской вязью шли по зеленому полю яркие желто-красные буквы. — Химчистка ковров и ковровых покрытий, мягкой мебели, уборка офисов и квартир, мытье окон, чистка кафельной плитки, удаление граффити…»

— Здорово! — порадовался за всех Макс. — Прямо глаз не оторвать. Сама делала, Вероника?

Девушка манерно вытащила тонкую сигаретку из ядовито-розовой гламурной пачки — оба водителя щелкнули зажигалками. Ника неторопливо закурила и, выпустив дым, устало улыбнулась:

— Конечно, сама.

Так улыбаются спортсменки, лыжницы или биатлонистки после тяжелой олимпийской гонки.

Макс удивленно хмыкнул:

— Вот уж не знал, что ты у нас занялась веб-дизайном.

— Какой, на фиг, веб-дизайн? — Девочка из простой семьи, Вероника когда не манерничала, выражалась по-простому. — Акварельными красками нарисовала!

— Иди ты! — тут же хмыкнул один из водителей, Эдик, высокий парень с такой короткой стрижкой, что было совершенно непонятно, какого цвета у него волосы и растут ли они вообще.

— Я, между прочим, в художественной школе училась! — Ника обиженно поджала губы. — Правда недолго…

— А что такое? Выгнали?

— Да шел бы ты, Эдик, лесом!

— Ладно, хватит собачиться! — быстро пресек свернувший было не туда разговор Макс. И вдруг замолк… Посмотрел на Нику…

— Черт!!!

— Что это вы, Максим Андреевич, ругаетесь-то?

— Да не ругаюсь, просто… Ника! Ты ведь тот кадр, который нам нужен!

— А я как бы и не сомневалась. — Девушка хмыкнула и вновь затянулась. — Чем ругаться, лучше бы, Максим Андреевич, вина налили.

— Да я не в том смысле ругаюсь, ма шер!

Макс любил Францию, даже состоял в местном российско-французском обществе и не упускал случая добавить в речь парочку-другую французских слов. Ну, таких, чтобы было понятно… а других он и не помнил, честно-то говоря.

— Не в том смысле ругаюсь… Даже не ругаюсь, а совсем наоборот! Вот, сами-то посмотрите… — Он прихлопнул ладонью лежавший на столе буклет: — Что у нас последним пунктом идет? Удаление граффити! Часто обращались? А, Эльвира Петровна?

— Да за последние полгода — никто.

— О! И я об этом. — Максим поднял вверх указательный палец и заговорщически подмигнул коллегам: — Сейчас у нас что? Июль. Отпуска. Никому не до уборки. Вот мне и подумалось… Не зря ведь ты, Вероника, в художественной школе училась?

Они вышли на дело вечером. Максим Андреевич Тихомиров — двадцать восемь лет, не женат, волосы темно-русые, короткие, глаза серые, телосложение спортивное, рост — метр восемьдесят один, и Ника — Вероника Лесникова — в рыжем кудлатом парике и мешковатых джинсах. Замаскировалась специально, как и Макс. Правда, тот, ввиду полного отсутствия художественных способностей, просто стоял на стреме — орудовать баллончиками с краской должна была Ника.

Синий «рено-логан» Макса несколько раз проехался взад-вперед по главной улице городка, носившей традиционное название — Советская. Подозрений в поздний час ни у кого не вызывали: была суббота, танцы, и по городку разъезжало довольно много машин — местные ухари катались да снимали у Дворца культуры молодых девок.