|
Все это казалось принцессе таким же чудом, как если бы она увидела в глубоком январском снегу цветущие фиалки. Это растопило лед ее высокомерия, с которым благородная принцесса относилась ко всему новому и непривычному. - О, язык, на котором говорила моя мать! - возбужденно воскликнула она. - Я никогда не думала, что при монгольском дворе найдется хоть один человек, знающий его. Вы же владеете им так, словно говорили на нем всю жизнь. - С вашего позволения, я всего лишь призываю свои скромные способности на службу вашему высочеству, - сказал Мак, произнося труднейшую фразу с легкостью прирожденного лингвиста. - Ах, как замечательно, что мне теперь можно говорить на родном языке! - сказала принцесса. - Я так плохо говорю по-монгольски, что произвожу жалкое и глупое впечатление, хотя, между прочим, я глубоко изучала офирскую литературу, а также кушскую и савскую, и даже написала несколько трактатов на эту тему. - Я, к сожалению, не столь хорошо разбираюсь в этих вещах, как ваше высочество, но предмет ваших занятий представляется мне серьезным и важным. - Для меня сейчас важнее всего то, что вы можете говорить со мной, - улыбнулась принцесса, - а я - с вами. Проходите сюда, присаживайтесь, отведайте вот эти сласти и вино и расскажите о себе. Я хочу знать, какими судьбами вы очутились здесь, в Пекине. Опустившись на низкий диван с грудой разноцветных подушек, Мак принял из рук принцессы бокал вина. Принцесса села рядом с ним. Это была высокая, хрупкая белокожая блондинка; ее обнаженные плечи были далеко не безупречной формы и не вызывали восхищения у Мака. Глаза, прикрытые пушистыми ресницами, ежеминутно меняли свой цвет, как морские волны. По суетливым, нервным движениям рук и высокому, резкому голосу в ней можно было определить тот истерический женский тип, к которому принадлежали многие царственные особы женского пола. Принцесса еле сдерживала свои эмоции, и драгоценные браслеты на ее запястьях звенели всякий раз, когда она делала тот или иной жест. - Они привезли меня сюда из Страны Высоких Знамен, говорила она, - и в конце концов решили выдать замуж за этого персидского шаха. Судите сами, разве это справедливо? Папочка обещал мне, что я выйду замуж, за кого захочу. А потом... Все так изменилось с тех пор, как Великому Хану понадобилась принцесса из нашей семьи. Я хотела выйти за Вигура, но его отравили. - Такова судьба женщин, в чьих жилах течет царственная кровь, - сказал Мак. - Их браки скрепляют договоры меж могущественными державами. Но, с позволения вашего высочества, я не вижу ничего плохого в браке с персидским шахом. На мой взгляд, это прекрасная партия... - Я видела его портрет! - перебила Мака Ирена. - Если б вы сами его увидали, вы бы так не говорили. Он толстый, жирный, противный. Старый. У него редкие волосы. И рот какой-то кривой. У него вид полного импотента. И дурака. Он говорит только по-персидски. - Ну, это последнее еще не такая большая беда, - сказал Мак. - Вряд ли ваше высочество может причислить знание персидского языка к его недостаткам. - Я вообще не хочу иметь с ним ничего общего, не хочу думать о нем! - сказала принцесса, дрожа всем телом. - Если даже на портрете он выглядит таким уродом, то представьте себе, каков он на самом деле. Что ж, если меня все-таки выдадут за него замуж, ему же будет хуже. Я никогда не рожу ему детей, и его род угаснет! Мак сочувственно покивал головою, размышляя, к чему может привести такой поворот событий. |
