— О, устарело.

Пит рассмеялся.

— Эй, он что идет по церкви, а из рук у него торчат гвозди.

— Ну, шутники.

— Хорошо, — сказал Ларри. — На другое утро причетник открывает церковь, а на кресте распята наша девочка.

— Тебя Бог накажет за такие мысли, — предупредила Барбара.

— Скорее всего.

— А я бы предложил ему лучше пару бифштексов, — сказал Пит. — И быстренько накормил бы его, прежде чем он нашлет гром небесный на нашего Ларри.

После обеда Пит продемонстрировал свой сюрприз — пластиковый мешок с тремя видеокассетами.

— Думал, что у нас будет киномарафон, но ты так спешишь.

Ларри прекрасно понимал, что учитывая выпитые три порции водки с тоником и две кружки пива в конце обеда, писать он уже не в силах, равно как и править отредактированную рукопись. Даже роман читать не в силах.

Ему хотелось побыть одному в пустом доме.

— Похоже, это — дело, — сказал он. — Посмотрим, что у тебя там. — Он прочитал вслух названия фильмов: «Чулан Камерона», «Кровавое безумие» и «Сезонный рабочий».

— Барби позвонила мне в магазин, — пояснил Пит. — Так что я на обратном пути заскочил за ними. — Пит был доволен собой.

— Это будет здорово, — сказал Ларри.

— Это должно поднять тебе настроение, — подтвердила Барбара. — Когда придет пора уходить.

— Если тебе станет от них не по себе, оставайся у нас ночевать.

— Думаю, со мной будет все в порядке.

Они начали просмотр с «Кровавого безумия». Пит сидел на скамеечке у дивана. Ларри сидел на диване рядом с Барбарой. Немного погодя, она пристроила ноги на кофейный столик, подложив под них подушку.

После окончания фильма Пит сделал воздушную кукурузу. Барбара ненадолго исчезла. Вернулась она в просторном голубом халатике до колен. Налила всем пепси. Пит рассыпал кукурузу по трем пакетикам.

Барбара выключила свет.

Они жевали кукурузу, запивали ее пепси и смотрели «Чулан Камерона», сидя лишь при свете экрана.

Ларри поглядывал на Барбару. Она сидела, откинувшись на спинку дивана, держа кулек с кукурузой на коленях, ноги ее лежали на подушке на кофейном столике. Когда Барбара наклонилась, чтобы положить пустой кулек на стол, халатик слегка распахнулся, обнажив левую ногу. На Барбаре была тонкая розовая ночная рубашка. Короче халатика. До бедер. Вздохнув с сожалением, она запахнула халатик.

«Лучше сидеть здесь, чем дома», — подумал Ларри.

Спустя минуту, Барбара вытащила подушку из — под ног. Пристроила ее под голову и забралась с ногами на диван.

— Скажи, если я буду пинать тебя, — попросила она Ларри.

— Может, лучше я подвинусь.

— Нет, мне удобно.

Пит посмотрел вверх на диван.

— Мы уже далеко зашли. Ради Бога, Барбара, сядь прямо. Ты ведь через пять минут заснешь.

— Я совсем не хочу спать.

— Тебе, да не заснуть. Предупреждаю, обратно вертеть кино не буду. Если проспишь, — твое несчастье.

— Я и не собираюсь спать.

— Замечательные слова, особенно последнее. Лар, если увидишь, что она спит, щипни ее за зад.

— Только попробуй. — Барбара поплотнее натянула халатик на бедра, словно для того, чтобы Ларри не добрался до нее.

То же самое могла сделать и Джина.

Этот инстинктивный жест и такая мера предосторожности предполагала интимность, которая и успокаивала и возбуждала.