– Дурак! – глухо проворчал мастер Бенефорте и быстро помахал рукой в странном жесте, ритмично перебирая пальцами.

Фьяметту словно ударило в живот ощущение двух столкнувшихся чар. В столкновении этом не было никаких тонкостей. Серебряное кольцо засветилось, внезапно испустило ослепительную вспышку и оглушительный треск.

Завопил сеньор Ферранте, а не мастер Бенефорте. Он уронил меч и ухватил левой рукой правое запястье; запахло паленым мясом и еще чем-то – этот запах Фьяметта не узнала.

– Убейте их! – взревел сеньор Ферранте, топая ногами от жгучей боли, но солдаты в панике пятились от мастера Бенефорте. А он отпрыгнул на несколько шагов, размахивая кинжалом. Фьяметта припустила во весь дух, и они вместе выскочили из ворот замка, напрягая все силы.

У подножия холма Фьяметта обернулась. Сеньор Ферранте указывал на нее, потрясая кошельком и что-то выкрикивая. Из ворот выскочили два брави. Когда они добрались до первых домов, мастер Бенефорте юркнул между двумя лавками в проулок, а из него в другой проулок, они запетляли между чьим-то сушащимся бельем и перепрыгнули через спящую собаку. Фьяметта ловила ртом воздух. Ее словно пырнули в бок кинжалом – такая боль пронизывала ее измученные легкие и набитый яствами желудок.

– Остановись, Фьяметта…

Они вышли на берег озера позади домов. Мастер Бенефорте привалился к стене из бурых кирпичей. Он тоже задыхался, наклоняя голову. Правой рукой он массировал живот прямо под грудью, словно отгоняя боль. Когда он поднял лицо, оно не было пунцовым, как у Фьяметты, но свинцово-бледным, глянцевым от пота.

– Мне не следовало… так предаваться обжорству, – буркнул он. – Даже если платил герцог. – А потом добавил странным, еле слышным голосом:

– Я не могу больше бежать! – У него подогнулись колени.

Нельзя, чтобы он упал! Ей его не поднять. Она подлезла отцу под мышку и закинула его руку себе на плечо, другим локтем прижимая к боку завернутую в плащ солонку. Он повис на ней невыносимой тяжестью. – Мы должны идти, мы должны вернуться домой!

Ужас сжал ей горло, но вызванный жуткой серостью его лица, а не мыслью о брави, которые рыскали в их поисках по закоулкам, как два охотничьих пса.

– Если Ферранте… захватит замок… он захватит и город. А если он… захватит город… наша старая дубовая дверь не остановит его солдат. Особенно если они будут думать, что внутри их ждут сокровища. И если он… захватит… город… то захватит и герцогство. Нам некуда бежать.

– С пятьюдесятью людьми? – сказала Фьяметта.

– Пятьдесят человек… и удобная минута. – Он помолчал. – Нет. Только город. Потом подождет подкреплений и заберет остальное. – Его лицо поморщилось от боли. Он обхватил туловище руками и согнулся, еле удерживаясь на ногах. – Ты беги, моя Фьяметта. Господь не допустит, чтобы они тебя схватили. Их надолго охватит кровожадное безумие. Мне доводилось видеть, как люди… становятся такими.

От каменной набережной отходило несколько деревянных пристаней. Маленькая рыбачья лодка терлась о сваи. В ней был только загорелый мужчина: он как раз забросил чалку за тумбу, а потом повернулся к своему квадратному парусу из грубого коричневого холста, который, подходя к пристани, приспустил. Теперь он расправил складки и спустил его до конца, затем выпрыгнул на пристань и взял чалку, чтобы отбуксировать лодку на ее обычное место с подветренной стороны.

– Лодка! – шепнула Фьяметта. – Идемте!

Мастер Бенефорте скосил глаза на пристань, его борода вздернулась.

– Может быть… – И они, спотыкаясь, побрели к пристани.