Кажется, я покраснел.

* * *

Через пять минут я уже был полностью готов. Одет, обут и готов вновь столкнуться с суровой правдой жизни.

– Идем. – Олия встала и указала на дверь.

– Куда? – с подозрением спросил я. – Куда идем?

– Наверх. В город. Идем. Мы и так уже потеряли много времени.

Я скептически поджал губы и передернул плечами. Идем… Хм… Ну ладно. Почему бы и не прогуляться? Но почему они освободили меня? Ведь сейчас, вновь чувствуя кольцо, я могу наворотить здесь такое, что чертям тошно станет.

Олия вытолкнула меня в коридор и, идя позади, безжизненным голосом подсказывала дорогу:

– Направо… Налево… Вверх по ступеням…

– Где мы?

Олия молчала. И уже потом, когда я уже не ждал ответа, будто бы неохотно произнесла:

– Под землей. В сибирском региональном штабе Обновленного Братства.

Я только фыркнул.

Коридоры казались бесконечными и при этом были совершенно безлюдны. Здесь было тихо. Тихо как в могиле. А мертвенный электрический свет вместе с этой неестественной тишиной навевал жгущее душу чувство одиночества и никчемности. Казалось, что во всем мире осталось только два человека. Я да идущая позади Олия.

Блин… Как замок с привидениями. Пустые коридоры, бессчетное количество дверей, ведущих неизвестно куда, картины на стенах. Если бы сейчас мне навстречу выплыл какой-нибудь призрак, то я бы нисколечко не удивился.

Только трижды на протяжении долгих минут петляния по подземным этажам нам встретились живые подтверждения того, что эти места все же обитаемы. Сначала это была пожилая женщина-уборщица, в тишине пылесосившая какой-то ковер. В тишине, потому что работала она молча, а ее пылесос был почти совершенно бесшумным.

Эта тишина уже начинала меня пугать. Если штаб Братства в Москве был просто жилым домом, где бегали дети, играли в картишки скучающие охранники и постоянно лязгал ползающий туда-сюда лифт, то здесь же…

Мужчина с ворохом бумаг в руках, суетливо пробежавший по коридору, бросил на меня безразличный взгляд и, почтительно кивнув Олии, засеменил дальше.

Охранник у дверей безропотно пропустил меня, едва взглянув. Он сидел на простом стуле у дверей лифта и жевал булочку, роняя крошки на ковер. Почему-то это зрелище вызвало в моей душе волну облегчения.

Олия, подталкивая меня в спину, вошла в лифт. Двери закрылись.

– У вас тут что, чума? Почему никого нет?

– Сейчас ночь, – равнодушно ответила она. – И помолчи немного, мне необходимо сосредоточиться.

Я заткнулся и, привалившись к облицованной деревом стенке лифта, сквозь полуопущенные веки смотрел на свою надсмотрщицу. Она явно что-то делала… Я прекрасно видел, как кривится от боли ее лицо, а руки вцепились в поручень мертвой хваткой.

Мысленно я прикидывал свои дальнейшие действия. Так. Сначала ногой в живот, потом локтем сверху или коленом в лицо. После чего быстро выхватить у нее пистолет и… Ага, и двери лифта открываются, являя передо мной целую толпу охранников. Да и бить женщину как-то нехорошо, хотя она и мой враг…

Дурак ты, Зуев. Все еще какие-то идеалы. Бить женщину – это плохо. Да она, ни секунды не сомневаясь, пристрелит тебя, если дойдет до дела.

Э-э… Черт!

Олия выпрямилась и медленно вытащила пистолет.

Вот дьявол!

Почему молчит кольцо? «Ты же должно защищать меня. Так помогай!» А-а-а!… О-о? А это еще что значит?

Я недоуменно уставился на пистолет, который Саччи протягивала мне рукояткой вперед. Что за…

– Возьми. Тебе пригодится. Там у входа трое ох­ранников. Двое сейчас спят.