Я открыла дверь и зашла в квартиру – большую комнату-студию с тремя окнами. Почему-то мне казалось, что помещение над гаражом должно быть какой-то убогой каморкой, но здесь было просторно и вместе с тем уютно. И, я бы сказала, стильно. Комната была поделена на гостиную и спальную зоны. Кухонный уголок от гостиной отделяла барная стойка, а в углу, за дверью, надо думать, притаился крошечный санузел.

Тони накрывал на стол. На нем были джинсы и ярко-синяя шелковая рубашка, цвет которой заставил меня вздрогнуть. Увидев мой халат, он удивленно приподнял брови, но я сняла его с таким видом, как будто это была соболиная шуба. Он рассмеялся, зажег две белые свечи в высоких подсвечниках, погасил свет и подошел ко мне.

Мы стояли, обнявшись, я уткнулась носом в ямочку у него над ключицами, вдыхала совершенно невероятный запах чистого мужского тела, смешанный с одеколоном и лосьоном для бритья, и слушала стук сердца – то ли его, то ли моего.

- Сначала я хотел сварить королевских креветок с укропом, - сказал Тони. – Но потом представил, как мы потрошим пучеглазых морских тараканов, во все стороны летит чешуя – или что там у них? Руки пахнут рыбой… В общем, никакой романтики. И приготовил карри по-бенгальски. Любишь карри? – я кивнула. – Вина? Совсем немного – чтобы потом не сомневаться?

- Я не буду сомневаться.

Тони отпустил меня, отошел к столу и налил белое вино в два бокала. Сделав пару глотков, я поставила бокал на стол и медленно подошла к кровати, застеленной зеленым атласным покрывалом.

- А что, если мы поужинаем… попозже? Холодное карри - это тоже очень вкусно…

Тони посмотрел на меня долгим взглядом, поставил свой бокал… Не знаю, чего я ждала – что он одним движением смахнет все со стола и уложит меня на него? Или сгребет борцовским захватом и разорвет платье в лоскуты? Но Тони осторожно задул свечи. Я напряглась – вот, сейчас… И тут вспыхнул свет. Я заморгала, как застигнутая врасплох сова, - от неожиданности и от недоумения.

- Так будет лучше, - стоя у двери, Тони улыбнулся фирменной улыбкой голливудского маньяка.

«О, мсье знает толк в извращениях», - хотела сказать я, но подумала, что вряд ли он поймает смысл анекдота, а объяснять не было никакого желания. Желание было совсем другое.

Он медленно – невыносимо медленно! – подошел ко мне и так же медленно расстегнул молнию на платье. Я потянулась было к пуговицам его рубашки, но он остановил мою руку.

- Не торопись, - прошептал Тони, прикусив мочку моего уха.

Он снял с меня платье, нежно касаясь груди, живота, бедер, и от каждого его прикосновения по телу разбегались жгучие волны. Колготки послушно последовали за его пальцами. Я села на кровать, сбросила туфли, стряхнула колготки. Тони, наклонившись, целовал мои колени и пальцы ног. Все так же медленно он избавил меня от остатков одежды, мимолетно лаская каждый уголок моего тела, которое, казалось, вопило от нетерпения.

- Ты садист? – прошептала я?

- Да, моя милая, - усмехнулся Тони и вдруг резким рывком выдернул из-под меня скользкое покрывало. Я упала на спину, и он накрыл меня прохладной тканью, которая на мгновение остудила мою горящую кожу, но при этом раздразнила еще сильнее. Я стиснула зубы и впилась ногтями в ладони, попав на ссадины, оставшиеся с прошлой ночи. Но и боль не смогла унять возбуждение.

Тони стоял передо мной и по-прежнему неторопливо снимал с себя одежду, позволяя мне видеть каждое его движение. Он смотрел мне прямо в глаза, не отрываясь, и мне казалось, что я тону. Эта пытка была такой сладкой, такой мучительной…

Наконец на нем не осталось ничего. Далеко не каждый мужчина в раздетом виде выглядит лучше, чем в одетом. На Тони я, наверно, смогла бы смотреть бесконечно, если бы… В конце концов, как долго может голодный рассматривать роскошный стол, роняя слюни на скатерть?

Я отодвинулась от края, дав Тони место рядом с собой.