|
Проще было подождать до утра, а не засыпать на пару часов – и вскакивать с криком от очередного кошмара. Или – старого и уже приевшегося. Неважно. Важно то, что Мечислав отпустил меня только в четыре утра. А в семь уже пора было готовиться. Душ, завтрак, туалет… в смысле – что одеть в институт. А что тут оденешь? Мы не в школе. Поэтому – джинсы и майка. Сверху – джинсовая ветровка. На ноги – туфли. В сумку – тетрадь. Проверить ручки – хоть одна-то должна писать? И запихнуть необходимый минимум. То есть – пару бутеров. По расписанию у меня сегодня три пары. Проголодаюсь. Рядом с институтом нет ни одной приличной забегаловки. А покупать пирожки с лотков – самоубийство. Сильно подозреваю, что жарят их там на машинном масле. Я уж молчу про начинку. Кто его знает, лаяла она вчера, мяукала – или ходила с удостоверением инспектора облСЭС и задавала слишком много вопросов? А уж обедать в столовой института?!
Боги, спасите меня раньше. Или убейте, что ли! Все быстрее будет. Институтская столовая – это жуть. Ассортимент там – те же пирожки, что и у лоточниц, пара сортов пирожных, ну и стандартный «набор юного химика». Чипсы, семечки, соленые орешки, растворимые лапша и картошка. Почему химика? А, все равно там одни реактивы. Вы же не считаете, что туда что-то натуральное кладут? Разве что сою. Из напитков – газировка. Хорошо хоть в вестибюле кофейную машину установили. А то раньше в столовке и кофе пить было противно. Всюду перешли на пластиковые стаканы. Но мы же не такие? Поэтому пьем из стеклянных. А микроб – все равно существо нежное и от грязи помирает. Одним словом – обедать в нашей столовке нельзя. А кушать захочется. А еще ведь ехать на это открытие… Мать его! Ну вот и первое сентября, как оно есть! Первое сентября. Прекрасный день. Что он из себя представляет? У школьников – торжество маразма. Сначала линейка, на которой директор, опасно раскачиваясь на трещащей трибуне, талдычит про величие образования. Вы в это время стоите и мечтаете, чтобы он или рухнул – или на него сверху что-нибудь упало. Хотя бы птица нагадила. Для оживления остановки. Потом все зависит от его морального садизма. У нормальных директоров этот день ограничивается выдачей расписания и строгим наказом «не опаздывайте завтра». У особых сволочей – еще от трех до восьми уроков, чтобы скучно не было. Но это – у школьников. У студентов немного по-другому. Прилетаешь, смотришь в последний момент вывешенное деканатом расписание – и идешь учиться. Что я и сделала. Влетела в кабинет за десять минут до начала первой пары – и плюхнулась за парту рядом с подружкой. Сейчас у нас генетика. – Привет, – шепнула Инка. С Инкой мы подруги с момента поступления. И надо сказать, что это… своеобразная дружба. Мне легко дается учеба. Инка же еле тащится в хвосте. Не из-за лени. Просто кому-то учиться легче, а кому-то сложнее. Инке наука не дается, но грызет она ее с таким остервенением, что рука преподавателя сама собой выводит «хор» в зачетке. Мне же учеба дается легко. Поэтому Инка использует меня на контрольных и курсовых, а я ее – когда пропускаю лекции, и их потом надо у кого-нибудь списать. Пока я болела, Инке пришлось тяжело. Да, к третьему курсу все уже разбиваются на пары, тройки и пятерки, все компании уже сыграны и постороннему практически невозможно найти себе место. Но потом я вышла из больницы, начала серьезно наверстывать пропущенное – и подруга вздохнула с облегчением. Есть на кого свалить свободное творчество. В свободное время мы общаемся очень редко. Особенно летом, когда Инка уматывает на весь сезон к тетке в Крым. Хотя сейчас это сложнее. Мы ж теперь ридна Украйна и поганые кацапы! Блин, ну это ж надо было так поюродствовать! Эх, взять бы всех наших политиков, связать в один большой узел с олигархами, залить свинцом и притопить в глубоком месте. |
