Ага, пытаемся. Но разве ж за этим гадом угонишься…

– Так вот… около двух тысяч лет назад генетики еще не было…

Жесть!

Валентин заехал за мной, но хоть в институт заходить не стал. Подождал в машине. Я выскочила из института, отошла на соседнюю улицу – и запихнулась на заднее сиденье здоровенного джипа типа «дом на колесиках». Там уже лежал пластиковый чехол для одежды.

– Переодевайся, – бросил Валентин, выруливая на магистраль.

Я кивнула и залезла внутрь.

М-да. Костюмчик из мягкой шерсти бежевого цвета с золотым шитьем на лацканах пиджака – и тоненькой полоской сбоку на юбке, белая блузка с золотыми запонками; Мечислав что – офигел, как я их застегну! Не были забыты даже туфли, чулки (разумеется, только чулки бежевого цвета с кружевным поясом, колготки – это так неэстетно), нижнее белье и сумочка.

Все в одной золотисто-бежевой мягкой гамме. Стильно, скромно… и в голос кричит о своей бешеной цене.

Блин! Ну что я забыла на этом открытии!?

– А я!? Мы там, как представители господина Клыкастенького, то есть Любомирского.

Я фыркнула. Раньше оборотень так себя не вел. Но в последнее время его шуточки становятся все ехиднее и язвительнее. От меня, что ли нахватался? Но – в обаянии ему не откажешь.

– А твой дед там будет?

Я пожала плечами. Вообще-то может. Губернатор области настаивал, чтобы всем рассылали приглашения. Я не спорю, возможно, такие мероприятия и полезны бизнесменам – поговорить там, увидеться, обсудить что-нибудь, но я-то вовсе не в тему!

Ну да ладно. Если убежать не удается – расслабься и убеди себя, что ты именно этого и хотела.

И получай удовольствие! Удовольствие, я сказала!

Ноготь чуть не проделал дырку в чулке, когда меня тряхнуло на светофоре.

Черти бы побрали социально активных вампиров!

Но переоделась я как раз вовремя. Машина затормозила, и Валентин повернулся ко мне.

– Помощь нужна?

– Запонки застегни. И оцени.

– Юлька, ты всегда прелесть, – искренне произнес оборотень. – Пойдем?

– Куда ж деваться…

Выглядело сегодняшнее мероприятие – так.

Стройплощадка была открыта с одной стороны. И виднелся новенький экскаватор, за который город заплатил сумму, сравнимую с годовым бюджетом областной больницы. По центру стройплощадки стояла сцена, собранная из пластика и металла. С нее явно и собирался выступать наш губернатор.

Перед сценой стояли сначала кресла, явно взятые из ближайшего ДК – собранные по три, с красной обивкой. Из тех кресел, которые закрываются, не успеешь ты с них встать – и мгновенно рвут колготки. За креслами стояли скамейки – для непривилегированной публики. Но у нас были билеты на кресла. Третий ряд, номер пятнадцать и шестнадцать.

Семнадцатое кресло занимал дед.

Я улыбнулась и стала пробираться к месту.

– Леоверенская, ты?

Я покривилась. Тихвинская. Наталья Павловна. Прошу любить и жаловать. Любить можно во всех позах, а жаловать – исключительно в материальном плане.

Эта зараза училась со мной в одной группе. Хорошо хоть подгруппы разные. И надо сказать, Наташка попортила мне изрядное количество крови.

Будучи дочерью бизнесмена, она искренне полагала, что все в мире создано для нее и только для нее. А почему бы и нет?

Если тебе всего семнадцать лет, а у тебя все шмотки из фирменных бутиков, сумочки от кутюр и в институт ты ездишь исключительно на собственной новенькой «мазде»?

Можно тут загордиться?

С моей точки зрения – нет.