– Сограждане! Горожане! Дамы и господа! В этот прекрасный день мы собрались здесь…

Я опять отключилась. И попробовала соскользнуть в транс. Или, как объяснил мне Питер, посмотреть на окружающее – внутренним взором. Получалось плохо. Как будто… меня что-то не пускало?!

Бред!

Я попыталась еще раз. И еще… И – соскользнула в транс. Вокруг каждого человека появилась дымка ауры. Вокруг губернатора – тоже. Я пригляделась. М-да. Грязно-зеленый, мутно-коричневый и цвета детской неожиданности. Как я и думала – порядочным человеком его даже по ошибке не назовут.

А это что? Пятна? Черные? И воронки?

Ай-ай-ай… И кого же это мы убили?

Недавно я заметила интересную закономерность. У Вадима черных пятен на ауре практически не было. Да и у Мечислава. От силы – штуки три. То есть – три покойника – и это за всю долгую вампирскую жизнь? Не верю! Только за то время, которое мы были вместе, он уже человек (вампиров, оборотней) – короче штук пять трупов на его совести точно есть. Я насела на вампира.

И Мечислав признался. Убивал он много. И часто. Особенно в молодости. Но! Либо в порядке самозащиты. Либо – по приказу. А в таком случае грех падает не на убийцу – он только оружие, а на заказчика. А сам Мечислав старался особо не быть сволочью. И… в некоторых случаях он искренне раскаивался в убийстве. Кирпичами на его совести висели только три смерти. Но чьи – вампир отвечать наотрез отказался. А жаль. Хотелось бы попробовать вывести закономерность. Вот совсем некоторые зубастые не понимают важности научного подхода. Стоило мне начать расспросы – как Мечислав зашипел не хуже воды на раскаленной сковороде – и я отступила.

Но вернемся к губернатору. Пятна – убийства. Воронки – те, кто пострадал по его вине. А мелкие брызги – это так. Фигня. Воровство, предательство, подлость – для политика прямо-таки образ жизни, не стоит и обращать внимания.

А это что такое!?

Я повела взглядом над площадкой.

– Твою мать!

– Юля? – дернулся Валентин. Пришлось сжать его руку – мол, все со мной пучком, только помолчи пять минут. Оборотень внял и заткнулся. А я пригляделась внимательнее.

Площадка строительства была… словно на нее было наброшено черное кружево. Черное кружево поверх таких же черных высохших кустов. И все это стелилось, волновалось, пошевеливалось, как водоросли, обвивающие утопленника… было мерзко. Даже не просто мерзко. Я почувствовала, что меня начинает тошнить – и спешно вернулась к обычному зрению.

Что это такое!?

– Где? И что?

– Я что – опять говорила вслух?

– Да. Что случилось?

Мы с оборотнем шептались тихо-тихо. Но дед тоже не пожелал оставаться в стороне – и наклонился к нам.

– Что и где? Юлька, что произошло?

Я выдохнула и постаралась описать свои мысли, как можно тщательнее.

– Там – зло.

– Где?

– Ну там, где собираются строить. Там какое-то старое зло. И очень страшное и хищное. Что бы тут не построили, добра не будет. Что тут было раньше?

Дед пожал плечами.

– Ты знаешь, я не местный.

Знаю. Дед в свое время нарочно уехал подальше от места, где погибла его семья.

– Валь? – повернулась я к оборотню. Но и тот только развел руками.

– Юля, последние лет двести тут была площадь. А до того? Кто знает! Надо копаться в архивах, искать, думать… я не историк.

– А кто?

– Твоя подруга.