В коробке из-под ботинок под кроватью.
— Ты все-таки полный идиот. Я бы сразу нашел.
— Знаю. Но ты не знал вот до этой самой минуты, правда?
Мрачное лицо Фредди исказилось так, словно он сошел с водостоков башен Нотр-Дам. Джесс на секунду подумала, что крайнее раздражение заставит его спустить курок. Но жадность одолела злобу.
— Я должен взглянуть, — сказал он. — Если его там нет...
Он начал шарить у себя за спиной в поисках дверной ручки, не сводя со сбившейся рядом троицы ни глаз, ни пистолета. Джесс мигом взмокла от страха, который ей некогда было как следует пережить перед лицом неминуемой смерти. Теперь она поняла, почему люди предают союзников и друзей ради лишних пяти минут жизни. Глядя вверх на неподвижно застывшую фигуру кузена, она не могла по выражению его лица догадаться, правду он сказал или нет. Она не знала, на что лучше надеяться, — на первое или на второе.
Фредди распахнул дверь, раздался громкий визг заржавевших петель, и Джесс эхом завизжала в ответ. Глаза ее выкатились и остановились на том, что стояло в открытых дверях.
Фредди скорчил кривую гримасу. Он был не способен на искреннюю улыбку.
— Старый трюк, — произнес он. — Хотите, чтоб я отвернулся?
— О нет, не надо, — чистосердечно ответила Джесс.
Визг ее имел оправдание: грозно высившаяся в дверях фигура шагнула сюда прямо из фильма ужасов. Лицо ее было белым, бесформенным на фоне массы черных волос и тусклых черных одежд. Черты его искажали причудливые тени, которые отбрасывало мерцающее пламя свечи, зажатой в бледной руке. В другой руке был молоток.
Поскольку парочка стояла словно загипнотизированная, усмешка Фредди погасла. Их общее ошеломление выглядело таким неподдельным, что его нельзя было проигнорировать. Фредди стал поворачиваться, но поздно. Окутанная саваном фигура занесла молоток и опустила его прямо ему на голову с отчетливым звуком — тюк! И Фредди рухнул на пол.
— Все это, — укоризненно заметила тетя Гвиневра, — зашло слишком уж далеко.
— Я должен был дать ему уйти, — сказал кузен Джон и умиротворяюще добавил: — Выпейте еще шерри.
Это было на следующий день. Яркое солнце светило в окна гостиной, и Джесс хотелось окунуть в него руки, как в воду. Никогда, никогда в жизни она больше не будет сетовать на изобилие света.
Компания, собравшаяся за графином и бокалами, гораздо больше напоминала участников нелегких переговоров по поводу прекращения боевых действий, чем друзей. Собственно говоря, ни мать ни сын не чувствовали ни малейшего замешательства. Тетя Гвиневра молчала как сфинкс, губы ее были плотно сомкнуты, руки, как подобает леди, сложены на коленях, и под голубыми глазами кузена Джона, одетого в неподражаемый великолепно сшитый костюм, темных кругов не наблюдалось.
Дэвид был выбрит и одет в самое лучшее, но так замотан бинтами, что походил на сбежавшего из операционной пациента. Даже черная шелковая перевязь, поддерживающая руку, и повязка на лбу не придавали ему романтичности, ибо из бинтов торчал один царственный нос. Джесс в алом свитере и юбке из шотландки выглядела намного лучше, чем чувствовала себя. Она почти ощущала висящие под глазами мешки и открыла, что приобрела обыкновение нервно взвизгивать при чьем-либо малейшем движении.
— Даже не верится, что все кончено, — раздраженно сказала она. — Слишком просто. Слишком легко.
— Благодари кузена Джона, — с неудовольствием бросил Дэвид. — Легко и просто — исключительно его стараниями.
— Но послушайте, — ласково произнес кузен Джон, — все в самом деле просто, зачем усложнять? Если бы мы дали арестовать Фредди, он мог бы наговорить обо мне кучу неприятных вещей. |