Она рассмеялась.

– Да. Я поставила приемник на стол.

Мак облегченно вздохнул. Он не заметил приемник, когда она вошла. Вероятно, потому, что, когда Мия входила в комнату, он ничего не видел, кроме нее самой.

Дело было не в ее женских свойствах, а, скорее, в том, что она его сердила. Ощущение, как будто у него постоянно что-то чесалось. И Мак потихоньку доходил до белого каления, потому что не мог избавиться от этого зуда.

Да. Он доходил до белого каления. Из-за Мии.

– Ты включила громкость? Мы сможем ее услышать?

– Да, громкость сильная. – Мия подняла прибор и прижала к уху. – Если прислушаться, можно разобрать, как она дышит.

– Хорошо. – Малышка дышит. Теперь можно не беспокоиться.

Мак решил думать только об омлете. Это легче, чем думать только о Мии.

Судя по всему, у них закончились темы для разговора. Воцарилась тишина, и Мак не знал, о чем заговорить. Но тишина его вполне устраивала.

Мия села за кухонный стол и уставилась на него.

Мак взглянул на нее. Мия потягивала вино, явно чувствуя себя как дома. На ее губах играла легкая улыбка. Маку стало интересно, о чем она думает, но он так и не решился спросить.

– Знаешь, о чем я подумала? – спросила Мия.

Она в очередной раз как будто прочла его мысли.

– Гмм? – отозвался Мак, пытаясь скрыть любопытство. Не очень-то ему это интересно!

– Я вспоминала свое детство. Однажды в сочельник началась такая же метель. Это было ужасно. Все закрылось. Никакого движения. Это то, что было плохо. – Она немного помолчала.

Мак спросил:

– Но что-то было хорошо?

– О да. Очень хорошо. В тот вечер моя мама должна была пойти на работу. Платили в полтора раза больше обычного, и эти дополнительные деньги были нам очень нужны. Но из-за метели все закрылось, и мама не смогла попасть на работу. Мы потеряли сверхурочные, но в конце концов получили кое-что куда важнее. Как будто во всем мире не было никого, кроме нас. Мы были вместе. Потрясающе! Мы сыграли в рамми пятьсот раз подряд. А может, и далеко за тысячу.

Ее губы тронула легкая улыбка. Глаза мечтательно затуманились.

Ее вид заворожил Мака, хотя тот не признался бы в этом никому другому. Он не сводил глаз с Мии, переживая вместе с ней ее воспоминания.

– Райан был еще маленьким, поэтому он стал моим партнером, – продолжала Мия. – Мы приготовили горячий шоколад. И все заснули в гостиной.

Наступило рождественское утро, и мальчики нас разбудили. Мы с мамой остались под одеялами и наблюдали, как они открывают подарки. Подарков оказалось мало – как всегда. Но они были так счастливы! Мы все были очень счастливы. Вот о чем мне напоминает эта метель. О моем родном доме.

– Тебе пришлось остаться в моем обществе, и это напоминает о родном доме? – спросил Мак, не веря своим ушам.

Его вопрос мгновенно развеял ее тоску по прошлому.

– Дело не в тебе, – заверила его Мия. – А в снегопаде. Я говорила о метели. Вот что я имела в виду. Мне нравятся метели, когда ты в теплом доме. Они напоминают мне об одном из лучших праздников в моей жизни.

– Ну, я рад, что дело не во мне. – Маку было не по себе – какое-то странное ощущение в желудке.

Наверное, от облегчения. В конце концов, ему бы не хотелось, если бы их совместное времяпрепровождение напоминало Мии о родном доме. Что за абсурд!

– Знаешь, а ведь это благодаря тебе я подумала о родном доме. И вновь испытала теплое, безмятежное чувство, – сказала Мия. Она признавалась ему в таких вещах, словно утратила над собой контроль.

– Ну что ж, я очень рад, что так на тебя действую, – услужливо подтвердил он и слегка улыбнулся, чтобы Мия поняла: он ее поддразнивает.