— Когда же я вернусь домой?

— Когда станете такой важной персоной, что никто не рискнет вас тронуть. Даже идиоты из ВР не рискнут применять препараты, производя подноготный дебрифинг дипломата высокого ранга. — Он поморщился. — Дебрифинг! Какое омерзительное словечко! Как я только мог работать на людей, так коверкающих язык?

Анна нахмурилась: слишком многое обрушивалось на нее слишком быстро.

— Анна, я предлагаю вам — Люди предлагают вам — уникальную возможность вести исследования, ради которой многие пошли бы на убийство. А сверх того еще деньги! Конфедерации придется расщедриться на приличный оклад. А если нет, так Сплетение купается в деньгах. Вы не поверите, каким богатым может быть общество, если им управлять разумно. О субсидиях можете не беспокоиться. Как и о том, что дерьмовые ученые журналы будут отклонять ваши статьи. — Он ухмыльнулся. — А обязаны вы будете только передавать Сплетению дурацкие послания Конфедерации.

— Меня никогда не привлекала дипломатия.

Дверь в коридор открылась, вошел Эттин Гварха, одетый в форму космического воина.

— Мэм, — сказал он, когда дверь закрылась, а затем взглянул на Ника, который быстро заговорил по-хварски. Генерал слушал с выражением чуткого внимания, присущим хвархатам. Наконец Ник умолк.

— Анна хорошее имя, — сказал Эттин Гварха. — Я приобрел к нему вкус, хотя на известных мне языках его окончание женским именам не свойственно. А женщина Харага очень полезный друг. И мне кажется, мэм Перес, вы будете хорошим посланником. Нас с Ники смущала только одна трудность: как убедить Сплетение попросить в посланники именно вас? Мы считали, что моему роду не следует поднимать этого вопроса. Мы и так уже слишком тесно связаны с человечеством. Но если Хараг предложит пригласить вас на планету… Ха! — Он откинул голову, взвешивая. Ник следил за ним с легкой улыбкой. И Анна внезапно поняла, что оба они обожают вести интриги. Возможно, именно это их и связывает.

— Мне нужно время подумать, — сказала она.

Генерал поглядел на нее.

— Разумеется, мэм Перес.

— Я вас провожу, — сказал Ник, отделяясь от стены.

Они пошли по коридорам. Анна успела так свыкнуться со станцией, что уже ничто не казалось ей странным. Мохнатые часовые выглядели совершенно нормально, холодный воздух с запахом хвархатов словно бы ничем не отличался от воздуха всех прочих станций, где ей доводилось бывать. А сколько их она видела?

Но станции ей надоели, все станции. Ее манила поверхность планеты.

У своей двери она сказала:

— Я согласна. Упускать такую возможность вести исследования нельзя. Жаль только, что мне приходится хранить тайны.

— Мне это понятно. — Он кивнул. — Тяжелое бремя. Но выбора нет. Разве что финал в духе героических пьес, которые так любит Гварха. Ну, вы знаете. Возникает проблема, у которой нет решения, и остается только умереть. Я много времени раздумывал над этой путаницей. Я люблю аккуратность. Возможно, вы заметили?

— Угу.

— У нашей проблемы решения нет. Во всяком случае, пока. Вы, я, Гварха оказались в тисках нравственных противоречий. — Он ухмыльнулся. — Матсехар пришел бы в восторг от такой ситуации. Интересно, как бы он ее обработал. Уж, конечно, нашел бы оригинальное решение. Но я не хочу втягивать его в это, а воображение у меня много слабее, и я ничего не сумел придумать, кроме одного: выкопать яму, похоронить в ней проблему и уповать, что ее не вынюхает сул, наделенный особо острым чутьем.