— Что такое? Что произошло? — спросила она его таким странным голосом, что даже сама удивилась.

— Канонерки, мэм! Они идут в Новый Орлеан. Корабли янки только что миновали форты, — прокричал он и убежал.

— Нет! Нет, это неправда! — воскликнула Патриция и повернулась, не зная, что ей делать.

Вдруг колокола церкви Христа ударили в набат. Немедленно к ним присоединились колокола церкви Святого Патрика. Патриция закрыла уши руками. «Нет, это неправда! Этого не может быть! Но с чего бы тогда церковные колокола били в набат?» — с отчаянием думала она.

— Это была паника. Самая настоящая паника, — сказала она вслух самой себе. — Нужно точно узнать, что же все-таки произошло?

Патриция приподняла юбки своего платья и быстро побежала в город. Приближаясь к центру, она увидела огромное скопление людей. Беспорядочная, хаотичная толпа сновала по улицам, кричала, волновалась, ревела. На Кэнэл-стрит Патриция едва увернулась от тяжело груженной подводы. Эта подвода, как и несколько других, следовавших впереди, была загружена тюками хлопка и направлялась к пристани.

Патриция с ужасом смотрела на все происходящее. Все было настолько страшным — паникующая толпа, рвущиеся вперед лошади, кричащие до хрипоты кучеры…

— Патриция, Патриция! — вдруг раздался из толпы чей-то голос.

Она обернулась на крик и увидела Полину Бовэ, машущую ей рукой.

— Полина! — крикнула Патриция и ринулась сквозь толпу к своей подруге. — Полина! Что происходит? Неужели это правда?

Лицо Полины было очень бледным, а глаза расширились от страха.

— Ох, Патриция, — произнесла она, — это правда. Они на подходе. Янки уже прошли форты.

— Ты уверена в этом? — спросила Полину Патриция, крепко ухватив ее за плечо.

Полина утвердительно кивнула.

— Мне сказала Сесилия Мойз. Она была вместе с отцом, когда они получили сообщение с фортов.

Наконец-то до Патриции дошел смысл сказанного, и она отпрянула назад. Итак, произошло непоправимое!

— Прости, Полина, но я должна возвратиться к маме, — сказала она машинально и побежала к себе домой.

Там царила полная паника. У дома стоял экипаж, и слуги сновали взад и вперед, укладывая в него вещи, коробки и наполовину заполненные дорожные сундуки. В центре зала стояла ее матушка. Она кричала на неповоротливых слуг и обмахивалась веером.

— Прекратите все сейчас же! — крикнула Патриция. — Прекратите! Слышите!

Все застыли и уставились на нее. Патриция пользовалась у всех большим уважением, но никто и никогда не видел ее кричащей.

— Но… но… Патриция! — вдруг возразила ей мать. — Янки близко. Все пропало! — закричала она истерически.

— Прекрати и успокойся! — приказала ей Патриция. — Мы никуда не поедем, Джозеф! — обратилась она к дворецкому. — Прикажи, чтобы все убрали из экипажа и поставили на свои места. Мы остаемся здесь, — сказала она холодным голосом. Патриция была также испугана, как все, но она знала только одно — с врагом надо встретиться лицом к лицу. Она ненавидела янки и могла бы убежать от них. Но она останется здесь и встретит их мужественно и достойно. Враги никогда не узнают, что она испугалась их.

— Но, мисс Патриция! Янки вот-вот будут здесь! — запротестовал Джозеф.

— Чего их бояться? Страшнее того, что уже сделало аболиционистское правительство, не будет, — спокойно и твердо произнесла Патриция.