Патриция же в это время собирала все свои силы, чтобы держаться достойно. Она прикрыла дверь кабинета, чтобы никто не услышал, о чем она будет говорить с Эмилем.

— Зачем ты пришла? — спросил Эмиль. И Патриция услышала в его голосе надежду. — Что ты хочешь?

— Что я хочу? — изумилась Патриция. — Ты должен догадаться, что в данной ситуации я могла прийти только ради Федерико. Я пришла, чтобы попросить тебя спасти жизнь лейтенанту Фурье.

Эмиль поник, глаза его потускнели, и он вновь уселся на стул.

— Лейтенант Фурье будет завтра осужден как шпион. В данном случае я ничего не могу сделать.

— Не надо играть со мной в кошки-мышки, — сказала Патриция. — Ты прекрасно знаешь, что по твоему приказу смогут выпустить Федерико из тюрьмы. Нельзя допустить, чтобы его осудили.

— Ты просишь, чтобы шпиона выпустили на свободу? — спросил Эмиль.

— Он не шпион. Он простой солдат. И он хотел очень увидеть нас перед отправлением на войну. Этого нельзя было делать? — спросила Патриция.

Эмиль пожал плечами, но ничего не сказал. А она стояла напротив и с мольбой смотрела ему в глаза, но он не хотел подчиняться ее просьбам и мольбам. Она не сможет использовать его, Эмиля Шэффера, для освобождения своего любовника.

Наступила тишина. Они молча смотрели друг на друга, а затем Патриция, вздохнув, сказала:

— Хорошо! Ты снова оказываешься победителем, Эмиль! Я куплю у тебя его свободу. Если ты освободишь его, то я выйду замуж за тебя, как ты меня просил.

У Эмиля все внутри похолодело, и он удивленно посмотрел на нее. — Что это? Она предлагала ему свою любовь — то, о чем он так мечтал, но любовь взамен освобождения своего возлюбленного? — Эмиль рассвирепел. Дрожащими губами он сказал:

— Ты слишком высокого мнения о себе, мисс Колдуэлл. Неужели ты думаешь, что я настолько глуп, чтобы жениться на тебе?

Теперь Патриция, потрясенная услышанным, разгневанно смотрела на него. — Неужели такое может быть? Она так унизилась перед ним, а он откажется освободить Федерико?

— Но… Но ведь ты предлагал… — сказала неубедительно Патриция и запнулась. Страдание, появившееся на ее побледневшем лице, тронуло Эмиля. Но, презирая себя, он все же не мог остановиться и, продолжая причинять ей боль, сказал:

— То, что я предлагал тебе, было давным-давно, две недели назад. Я, может быть, уже передумал. Может быть, теперь я хочу иметь тебя только как свою любовницу.

Патриция вздрогнула, как будто ей в спину вонзили нож. — Так вот чего хочет он — ее окончательного унижения. Как он жесток, и почему? Неужели ему мало, что он разбил ее сердце? Ее глаза наполнились слезами, и она опустила их вниз, чтобы он не заметил этого.

Ее позор в обмен на жизнь брата — и она должна сейчас сделать выбор. Стараясь не дать боли и гневу взять верх, Патриция твердила себе: «Возьми себя в руки, пусть он насладится своей победой — жизнь Федерико дороже».

Она собрала всю свою волю и взглянула на него. Лицо ее было бледным, как у мраморной статуи.

— Хорошо, — произнесла она.

— Что? — переспросил Эмиль.

— Я буду твоей… — сказала она, сжав руки и заставляя себя продолжить, — я стану твоей любовницей, если ты освободишь Федерико.

Эмиль молчал так долго, что Патриция стала уже тревожиться, как бы он снова не отказался от своих слов. Затем он спросил:

— Неужели ты так его любишь?

— Да, — спокойно ответила она.