— Я только вижу одно, что ты разбила мое сердце и сердце своего отца. Пожалуйста, оставь меня. Я хочу побыть одна, — сказала Тереза.

Вскоре к дому подъехал экипаж, которым управлял дружелюбный корпорал. Это он указал ей дорогу в кабинет Эмиля, когда она пришла в штаб-квартиру армии. Корпорал спрыгнул на землю, быстро погрузил ее чемоданы, коробки со шляпками, а затем помог ей взобраться в экипаж и усадил ее на высокое сиденье напротив себя. Он был неразговорчив, хотя и бросал любопытные взгляды на свою спутницу.

Патриция поняла, что заниматься переселением южанок в квартиры офицеров-янки было для него привычным явлением. Она ехала молча и не собиралась разговаривать с ним. Но не только ее извозчик проявлял к ней любопытство. Она видела быстрые, удивленные взгляды прохожих. Несомненно, некоторые знакомые узнали ее, и Патриция хорошо понимала, что к вечеру об этом будет уже знать весь Новый Орлеан. Ей было бы намного легче самой прийти в дом к Эмилю. Но она знала, что этот переезд в экипаже был задуман как очередное унижение для нее.

Они остановились перед небольшим, но очень красивым домом, который был обнесен черной металлической решеткой с изящным орнаментом. Корпорал помог Патриции выйти из экипажа и вежливо открыл перед нею ворота из кованого железа, пропустив ее вперед. Патриция вошла в небольшой красивый садик, разбитый перед домом. Рядом с узкой, уложенной кирпичом дорожкой, росли яркие цветы. В центре садика находился обложенный камнем фонтан. Высокие кирпичные стены вокруг были увиты виноградной лозой и благоухающей жимолостью. Под большим раскидистым деревом стояла кованая железная скамейка. На ней можно было посидеть и полюбоваться садом, цветами. Все здесь радовало глаз и успокаивало сердце.

На первом этаже, как и во всех старых луизианских домах, был винный погреб, хранилище продуктов, маленькая кухня. Патриция прошла вверх, даже не взглянув на эти комнаты. На втором этаже были жилые помещения — кабинет, зал, музыкальный салон и гостиная. Комнаты в доме были просторными, в них было много воздуха и света. На третьем этаже находились спальни. Корпорал понес часть ее вещей на третий этаж, и она последовала за ним. Патриция думала об Эмиле.

Конечно же, он, наверное, поджидал ее где-нибудь наверху, как паук поджидает свою жертву. Корпорал вернулся к экипажу, сел в него и уехал. Патриция остановилась, прислушиваясь к тишине дома, а затем медленно пошла вверх по ступенькам. Справа от лестницы располагалась спальня. Ее дверь была открыта.

Она заглянула и увидела там свои чемоданы. Перед спальней находилась небольшая гостиная, Патриция прошла в нее и вдруг увидела Эмиля, сидевшего в высоком кресле прямо напротив входа. На маленьком столике перед ним стоял на подносе бокал с виски. Он сидел, развалясь, его рубашка была расстегнута, ботинки сняты.

Патриция очень волновалась, но, стараясь себя успокоить, произнесла презрительно:

— Разве так встречают леди?

— Леди? — переспросил он не менее презрительно.

— Даже если леди подверглась насилию, она не перестает быть леди, — гордо парировала Патриция.

— Ты называешь то, что было между нами, насилием? — сказал он и рассмеялся. — Тогда у тебя очень плохая память.

Патриция покраснела и, сердито посмотрев на Эмиля, ответила:

— Я говорю не о прошлом, я говорю о сегодняшнем дне. И насилие не обязательно бывает физическим.

Рассвирепевший Эмиль сказал:

— У меня было много разных женщин и до тебя, и после. И вела ты себя совсем не так, как ведут леди. И сегодняшнюю сделку ты могла не заключать как проститутка. Так что и здесь не было насилия.

— Я ненавижу тебя! — крикнула Патриция.

Эмиля словно ударили хлыстом, но он, сдерживая себя, спокойно произнес:

— Распусти свои волосы.