— О, Эмиль! — впервые она обратилась к нему приветливо. — Спасибо тебе. Материя просто великолепна. Мне будут завидовать все женщины в Новом Орлеане. Это первое платье, что…

Она не договорила. Она вдруг все поняла… Новое платье… Нет, ей не будут завидовать женщины Нового Орлеана, они будут презирать ее. Ведь даже теперь, когда была снята блокада и торговля немного восстановилась, никто в городе не смог бы купить себе такой шикарный отрез материи — только янки. И если женщина появится в таком наряде, все скажут, что она — любовница янки!

На глаза Патриции набежали слезы. Она отложила в сторону подарок. Ей вдруг стало все ясно. Это был особого рода подарок, подарок, который обычно мужчина дарит своей любовнице взамен на ее милости. Прими она этот подарок, и все еще раз убедятся, что она проститутка и предательница. Этот подарок — доказательство ее позора.

Она покраснела и бросила сверток на кровать.

— Отдай это какой-нибудь из своих девиц. Он мне не нужен! — крикнула разгневанная Патриция.

Этот резкий отказ, хотя только что она была в полном восторге, ошеломил Эмиля. Он почувствовал себя так, как будто получил пощечину.

— Что с тобой? — спросил Эмиль удивленно.

— Я продала тебе свою душу за жизнь Федерико. Но за подарки янки-грабителя я не продаюсь!

Эмиль разозлился.

— О, господи! Ты лживая, ничтожная, подлая самка! — закричал он на нее и, подбежав к ней, грубо схватил ее за руку, впиваясь своими ногтями в ее нежную кожу. — Тогда что за спектакль ты устроила прошлой ночью? Ведь я был тебе желанен, и тебе очень хотелось близости со мной?! Или не так все это было? Может, у тебя хватит совести сказать, что ты выкрикивала мое имя только из-за того, чтобы спасти Федерико? — злобно кричал он.

— Отойди от меня! — потребовала Патриция.

— Не отойду! Не отойду до тех пор, пока ты не признаешь, что жаждешь меня так же, как я тебя! — сказал он.

— Никогда! — прошипела Патриция и гордо вскинула голову.

Он грубо прижал ее к себе и сильно поцеловал, запрокинув ей голову.

Она поняла, что, целуя ее, он опять пытается одержать победу, используя ее чувства. Он больно ухватил ее одной рукой за волосы, а другой — за талию, а потом склонился над нею и стал целовать ее шею и грудь.

— Нет, Эмиль! Заклинаю тебя! Остановись! Ты задушишь меня. Я не могу дышать, — едва смогла произнести Патриция.

Он поднял свою голову и заглянул ей в глаза.

— Признайся! Скажи! Скажи, что ты хочешь меня!

— Нет! — ответила она.

Эмиль вновь нагнулся к ней и грубо поцеловал ее. Затем он поднял ее и понес к кровати. Подойдя к кровати, Эмиль бросил Патрицию на середину ложа, прямо на голубую, сияющую павлиньими узорами, ткань, и сам улегся рядом.

Он начал расстегивать ее одежду. Но сейчас он действовал не грубо, напротив, его руки нежно перебирали пуговицы и так же нежно касались ее обнаженного тела. Эмиль искусно ласкал ее грудь, живот и бедра, щекотал языком ее тугие, темно-коричневые соски. Он был таким искушенным любовником, что опять завладел каждой клеточкой ее тела. И она ничего не могла с собою поделать.

Патриция, пытаясь не выдавать своих чувств, закусила губу. Когда же, наконец, он вошел в нее, ей стоило большого труда сдержать крик — так хотело этого ее тело! Это было дивное чувство, но она знала, что дальше будет поистине райское блаженство, и стала отвечать на его ритмичные движения. Волна экстаза накрыла ее, и она, вздрогнув, уже не смогла сдержать крик!

Когда страсти улеглись, он, лежа рядом, заглянул ей в глаза и спросил:

— Ты все еще будешь отрицать, что любишь меня?!

Патриция беспомощно качнула головой, и слезы покатились из ее глаз.