С каждым шагом я сосредотачивался на предполагаемой схватке, а вот стражи выглядели все угрюмее. В их глазах теперь светилась не только дикая зависть, но и разочарование, причем — в самих себе. Не знаю, что вызывало такие эмоции, но отчего-то мне это не нравилось. Что-то во всем этом было не так. Мой нюх бывалого наемника взвыл подбитой собакой, предупреждая о том, что скоро может завертеться что-то, что мне явно придется не по нраву.

— Стоять, — чуть ли не сплюнул Левый.

Я покорно остановился. Мы находились перед единственной металлической дверью, виденной мною в этом месте. Они была массивной, тяжелый и я бы даже сказал — неприступной. Такую не подорвешь взрывом, и уж точно не одолеешь магией.

Правый, все же сплюнув, подошел к створке и трижды постучал, а с каждым ударом его лицо все отчетливее выражало затаенную душевную боль. Резкий скрип вывел меня из минутной прострации. Отодвинулась задвижка и в отсветах факелов, играющих на тусклом камне и чернеющем металле, показались строгие глаза со стальным отливом.

— Привели? — спросил некто, а в его голосе разливалось предвкушение и отвращение.

— Да, старший малас, — с честью ответил Правый.

Задвижка с громким хлопком встала на место. Вкоре зазвучали скрипы замков и скрежет тяжелых петель. Дверь открылась и я зажмурился от резкого света. Когда же мне довелось открыть глаза, то я увидел перед собой старца, и ни какое другое описание не подошло бы этому мужу. Он был так стар, что я боялся что дуновение ветра сотрет его в труху. Его кожа местами была почти прозрачна, но все целостно покрыта черными пигментными пятнами, сверкающими на желтом пергаменте. Он был невысокого росту, примерно мне по грудь, руки его были тонки как ветки куста роз, но даже с виду тверды словно Харпудов гребень. Старец опирался на обычную палку, но лишь один взгляд на этого человека говорил о том, что этой палкой он пришибет тебя быстрее, чем ты сумеешь подумать о том, как сбить его голову с плеч. Редкие, белесые волосы были собраны в тугой хвост, а зубы были редки и желты как кость мертвеца. Но все же, благодаря этим глазам со стальным отливом, он не казался развалиной, а внушал лишь безмерное уважение.

— Старший малас, — поклонился Левый.

Старец не обратил внимания на второго стража и повернулся ко мне. Руки сами собой до белых костяшек сжали рукояти сабель. Я сделал шаг назад, разрывая дистанцию.

— Сойдет, — хмыкнул этот древний воин. В том что некогда он был им, сомнений не возникало. — Заходи, халасит, а вы проваливать немедля.

Я все еще кривился, слушая речь, разбавленную нелепыми окончаниями, но все же понял, что «халасит», это обращение ко мне любимому. Не знаю, ругательство это или нет, но в такие моменты спорить не с руки. Я спокойно сделал шаг вперед. Когда же мне посчастливилось обернуться, Левый и Правый уже понуро плелись обратно, бросая взгляды на закрывающуюся дверь.

Старик легко и непринужденно закрыл эти адскую створку и жестом указал мне дальнейший путь. Через пару шагов я очутился в просторном помещении, до отказа забитом людьми. На скамейках, точнее обычных сбитых лавочках, сидели полуголые мужи. Они, как на подбор, были высокого роста, телосложения олимпийских атлетов, с грозными, но спокойными глазами. Все они занимались одним и тем же — натирали тело каким-то белым песком, разминались и подбирали себе доспехи. А доспехов здесь было превеликое множество. Вот только в этом множестве не наличествовало ни одного металлического. Только кожаные, тканевые, и какие-то то ли латунные, то ли медные. В общем, то еще барахло.

Глаза заслезились от мускусной потовой вони, но руки цепко держали сабли. Несмотря на то что стали в доспехах не имелось, у каждого собравшегося здесь мужика наличествовало оружие.