Варяжко оглушили его слова. Маялся?! Он?!

– Чего же не уйдешь?

– Некуда. – Болотник отвернулся, двинулся прочь. Нарочитый и не знал, что сказать. Благодарить? Так ведь из‑за него все наперекосяк пошло… Обвинять? Но и тут что‑то останавливало.

Избавляя Варяжко от раздумий, Выродок обернулся и погрозил ему пальцем:

– Запомни, нарочитый: Потам сам жену освободил. Тебя оглушил, а на меня у ворот налетел… Так что поспеши, я ведь долго ждать не буду – крик подниму.

Ложь была умна. Никто лучше бы не выдумал. Даже Блуд. Варяжко и не думал, как потом будет оправдываться перед Ярополком. Хотел другу помочь, бабу выручить, братоубийство упредить да Выродку досадить. Зато болотник словно давно все предвидел…

Нарочитый поежился, кивнул и, почти волоча на себе осоловевшую Улиту, побежал к воротам. Заслыша его тяжелые шаги, дворовые собаки лениво загавкали и смолкли, понимая, что растревоженный посреди ночи хозяин не погладит. От дальней избы отделилась осторожная тень. Держась поближе к заборам, всадник подъехал к Варяжко. По длинному охабеню и резной поясной бляхе нарочитый признал Потама.

– Бери ее и скачи! Упреди Владимира! – зашептал Варяжко, приподнимая Улиту.

И едва передал ее Потаму, едва тот вскинул жену на конскую шею и хлестнул жеребца, как с княжьего двора долетел пронзительный крик Выродка.

Выхватив из ножен меч, Варяжко полоснул себя у локтя, мазнул свежей кровью по лицу и, вторя болотнику, завопил вслед удаляющемуся вою:

– Держи! На помощь! Беда!

Дозорные у ворот всполошились, схватились за копья, но поздно. Пронесшись мимо них, Потам вздел руку в прощальном жесте и исчез в ночи.

ГЛАВА 11

Окинув рассеянным взглядом двор, Егоша пошел к высокому крыльцу. Он уже привык к многолюдью и шуму, но душа все еще тосковала по лесной прохладе и нежному, душистому ветру, заплетающему в свою гриву запахи хвои и смолы. Приятно было верить, что вскоре он вновь окажется в лесу, пусть не в одиночку, а в княжьем обозе.

– Эй! Князь зовет! – выскочил из избы какой‑то уный. Пошатнулся и тихо добавил: – Тебя Совет ждет.

– Иду, – недовольно буркнул болотник. Он знал, о чем будут толковать на Совете, и потому не торопился. Раньше бы и мечтать не посмел о том, что сам великий князь с киевскими нарочитыми будут ждать его, а теперь принял как должное, даже радости не испытал.

Только всколыхнувшаяся болотной тиной память напомнила, с чего все началось… А началось с Улиты.

После того как баба сбежала, Ярополк в нем души не чаял. Видать, мыслил так: «Утекла пленница – признала вину. Значит, верно упреждал о беде глазастый болотник. Отогнал паренек горе от Киева, отвел от меня злую смерть!»

Ярополк видел, что его верного слугу презирают, что не дают ему проходу, попрекая злым прозвищем, но от этого парень не казался хуже, только нравился ему еще больше. К власти болотник не рвался, почестей и богатства не просил, наоборот – служил бескорыстно, советы дельные давал, слухи сказывал и любому желанию княжьему старался угодить. Потому и поднимал его Ярополк, потому и ненавидели зажравшиеся нарочитые! За преданность и усердие Ярополк сделал болотника гриднем и перевел жить в свой терем. Сперва тот отказывался, но затем все‑таки согласился. Ах, знал бы князь, сколько надежд убил Егоша своим уходом из ставшей уже привычной конюшни! Что считал свое возвышение не честью, а досадной помехой. Жаждал‑то совсем иного… Но не отказывать же князю. Тем более что Блазень исчез, и от Волхва так долго не было вестей, что, думая самое худое, Егоша мучился и каждую ночь молил богов уберечь далекого друга от беды.