Вихри звезд и планет. Разноцветные камни, собранные в таинственные узоры: зеленый гранат, розовый топаз, золотистый солнечный камень, желтый циркон, фиолетовый аметист, мерцающий лунный камень.

Казалось, что узор движется, увлекая тебя за собой в самое сердце тайны и не отпуская от себя…

Tea с трудом оторвала от ожерелья взгляд. Ей даже пришлось закрыть глаза, чтобы избавиться от наваждения.

Если оно так подействовало на нее…

Люк смотрел на ожерелье не отрываясь. Tea видела, как меняется выражение его лица, как действуют чары. Как будто дрянной мальчишка из голливудской мелодрамы вдруг превратился в ранимого и нежного ребенка. Его губы расплылись в глупой улыбке, в голубых глазах появилось выражение полной покорности.

Люк был совершенно беззащитен, путь в его душу был открыт. Он шумно вздохнул, словно ему не хватало воздуха. Его зрачки расширились. Казалось, он готов упасть ниц перед Блейз. Та же сидела перед ним с королевским величием.

– Выброси эту гадкую сигарету, – тихо сказала она.

Люк уронил сигарету на землю и растоптал ее, словно она была ядовитым пауком. Потом он посмотрел на Блейз.

– Ты… ты прекрасна, – пробормотал он и протянул к ней руку.

– Подожди, – остановила его Блейз. У нее на лице появилось трагическое, потерянное выражение. – Сначала я хочу рассказать тебе одну очень печальную историю. У меня была маленькая собачка, которую я очень любила. Коккер‑спаниель. Я обожала гулять с ним по вечерам.

Tea с интересом искоса взглянула на сестру. Ей еще никогда не приходилось слышать от нее такой откровенной лжи. Зачем Блейз завела разговор о какой‑то собаке?

– Но он попал под грузовик, – продолжала Блейз с выражением искренней печали на лице. – И теперь мне так одиноко. Я так по нему скучаю. – Она посмотрела на Люка. – Люк, ты согласишься стать моей маленькой собачкой?

Люк растерялся.

– Понимаешь, – продолжала Блейз, опуская руку в карман, – если у меня будет кто‑то, похожий на моего щенка, я буду чувствовать себя намного лучше. Ты можешь надеть это ради меня?

И она протянула ему голубой собачий ошейник.

Люк выглядел еще, более растерянным. Его лицо и шея стали пунцовыми, на глазах выступили слезы.

– Ну, ради меня, ну, пожалуйста… – продолжала уговаривать его Блейз, размахивая перед его носом ошейником, который, как заметила Tea, был куда больше, чем требовалось для спаниеля. – Я была бы так тебе благодарна.

В душе Люка шла невероятная борьба, он шумно и хрипло дышал. Наконец он медленно, словно все его мускулы этому сопротивлялись, опустился на колени рядом с Блейз, и та застегнула у него на шее ошейник.

Блейз повернулась к другим девушкам и громко рассмеялась.

– Хороший мальчик, – сказала она, потрепав Люка по голове.

Он неотрывно смотрел на нее. Лицо его окаменело.

– Я люблю тебя, – хрипло прошептал Люк, по‑прежнему стоя на коленях.

Его лицо просияло в возбуждении, граничащем с экстазом.

Блейз наморщила нос, снова рассмеялась и резким, быстрым движением застегнула молнию.

Теперь выражение лица Люка изменилось еще быстрее, чем при первом взгляде на магическое ожерелье. Всего лишь мгновение его взгляд был отсутствующим, словно он только что проснулся и пытался сообразить, что происходит. Затем его рука коснулась ошейника, и он в ужасе вскочил на ноги.

– Что это за гадость? Что тут творится?

Блейз смотрела на него невинным взором. Люк стремительно сорвал ошейник и пнул его ногой. Похоже, он совершенно не помнил, что с ним было минуту назад.

– Ты, – сказал он, указывая на Блейз пальцем. – Скажешь ты наконец, что тебе надо? Я не собираюсь торчать возле тебя весь день.