— Шарлатанство, да? — яростно прошипела Мора. — Я умею так посмотреть на беременную, что у нее сразу случится выкидыш! В деревне есть люди, способные это подтвердить, считающие, что я одним щелчком пальцев могу убить здоровое животное, пока оно пьет, склонившись над корытом. В деревне есть люди, которые думают, что во сне со мной разговаривает сам дьявол и в моем распоряжении все его возможности.

— И ты не боишься? — спросила Элис.

Старуха резко и громко рассмеялась.

— Боюсь? А кто не боится? Но я больше боюсь умереть зимой от голода или холода, потому что у нас совсем нет дров. С тех пор как у меня украли землю, у меня не было выбора. И с тех самых пор я боюсь. Я ведь знахарка, как же мне не бояться. — Мора лукаво сверкнула глазами. — Впрочем, теперь я боюсь меньше, чем раньше. Гораздо меньше.

Она отложила в сторону ступку с пестиком и теперь спокойно раскладывала по бумажным квадратикам темный порошок.

— Правда? — уточнила Элис, уловив в ее голосе нотку боли.

— О да, — весело отозвалась Мора. — Если в Боуэсе станут искать ведьму, как ты думаешь, кого схватят первой? Старушку, у которой в сумочке несколько каких-то травок, живущую здесь много лет, от которой никогда не было большого вреда, или девчонку, миленькую, как смертный грех, которая ни с кем не общается и не заигрывает с мужчинами? Про нее не поймешь: то ли она еще девица, то ли уже женщина, то ли святая, то ли грешница. Она редко показывается в Боуэсе, но всегда в плаще и с платком на голове. Ни с кем не беседует, у нее нет ни одной подружки. Избегает мужчин и всегда смотрит в землю, когда кто-нибудь попадается на пути. Это тебе надо бояться, Элис. Это в тебе они видят очень подозрительную особу, ведь ты ни на кого не похожа. Это тебя считают колдуньей, которая лечит от рвоты. И тебя они станут славословить или проклинать. Бояться надо тебе, понятно?

— Как можно подумать, что это заклинания? — удивилась Элис. — Ты же с самого начала велела мне написать молитву, и я написала. Как они могут подумать, что я занимаюсь колдовством?

— Давай, давай! — Мора нетерпеливо махнула рукой. — Пиши еще! Еще пиши, слышишь? Надо завернуть несколько порций. Именно твои слова на бумаге придают силу порошку. С тех пор как ты вернулась, фенхель стал хорошо помогать от рвоты. Ходят слухи, что ты настоящая знахарка, а я только прислуживаю тебе. Говорят, что ты явилась прямо от самого дьявола. Что обгорелые края твоего платья — следы адского пламени и ты — невеста самого дьявола.

— Кто говорит? — осведомилась Элис; ее голосок чуть слышно задрожал. — Я не верю, что кто-то говорит такое.

— Лиза, жена Тома, — торжествующе сообщила Мора. — Она уверяет, что ты являешься Тому во сне. Во сне он шепчет твое имя, а это верный знак, что ты колдунья.

Элис зло рассмеялась.

— Ах да, — саркастически сказала она. — Том зовет меня, чтоб я спасла его от острого языка женушки.

— А ты прокляни ее! — Лицо Моры так и сияло в полумраке хижины. — А что? Попробуй! Прокляни ее, пусть сдохнет. Тогда Том вернется к тебе, уже вдовец и вдобавок богач с ее-то приданым. Твои загрубелые руки будут обрабатывать его землю, и ты увидишь, как она зацветет. Лиза — никуда не годная злая баба, никто не любит ее. И никто не станет по ней горевать.

— Хватит, — перебила Элис. — Тебе прекрасно известно, что я не стану этого делать, да и не владею я этими силами.

— Владеешь, еще как владеешь, — гнула свое Мора. — Ты знаешь это, и я тоже.