Мозес чувствовал нарастающее волнение. Я верю: чужак понимает, что происходит! Он знает, что поддерживает связь со мной! Он знает, что я не из их собственного мира! И собирается…

Последовал взрыв проклятий. По-английски и на дюжине других языков.

Пруденс протиснулась через люк и ударилась о стенки локтями.

– Мозес! Что случалось? Существо мертво? Что… Мозес откинулся на спинку, как бы внезапно обессилев.

– Он не мертв. Я думаю, что напряжение стало слишком большим, и он впал… в прострацию. Он находится в своего рода коматозном состоянии. И как раз когда уже почти удалось… Проклятие, придется ждать, пока глупое существо проснется!

Сердце Пруденс подпрыгнуло.

– Значит, с чужаком все в порядке?

Мозес кивнул – разве тетушка не слышала? Людей иногда просто не понять…

– Мо, отдохни. Нет смысла дежурить, пока наш младенчик дрыхнет. Мы будем наблюдать за ним по очереди, и как только появятся признаки пробуждения, мы тебе сообщим.

Мозес понял, что она права. Он расстегнул ремни, отплыл от кресла подобно пушинке, изогнулся и скользнул в узкий входной люк, направляясь на нижнюю палубу к своей каюте. Он был полностью обессилен, но его сердце бешено колотилось.

Полудержатель беспокойно ерзал, смутно ощущая присутствие садка-пузыря – старого, обветшалого, но удобного… Он освежил свои недавние воспоминания, и его разум машинально снизил эмоциональное наполнение так, чтобы не съехать назад в транс, предшествующий спячке.

Ситуация сложилась слишком важная: необходимо бодрствовать.

Запоздало, но, к счастью, не слишком, он признал свое заблуждение. Он проявил излишнее рвение, пытаясь сразу решить все загадки. Главное, не тратить много времени на восхищение украденным трофеем и строго контролировать свое сознание, чтобы отступить при первых признаках приближающегося транса.

Полудержатель посмел еще раз взглянуть на изображение. Глаза вернулись, как он и надеялся. Но вернулись изменившимися. Теперь в них сквозило… понимание? Почти братское отношение? Что-то случилось, пока он спал – контакт разумов произошел на таком глубоком уровне, о каком он никогда не подозревал. Этому чувству нужно помочь развиться.

В течение многих дней Полудержатель и внеюпер общались друг с другом при помощи крошечного металлического ящика с движущимися изображениями. Все начиналось на первичном уровне: эмоции, переведенные в грубые эквиваленты вроде хореографических движений, звуки и детали, которые могут не означать ничего конкретного, но, в конечном счете, тем или иным образом дают представление о том, чем они являются… Прошли дни, забавный двуглазый внеюпер и двенадцатиглазый многощупальцевый паритель-в-небе медленно пришли к пониманию. Они разработали общий код – сначала элементарный, потом каждодневно усложняющийся, поскольку росло взаимное доверие. И постепенно внеюпер обрисовал обманчиво-яркими красками мощному разуму Полудержателя отчетливую картину ужаса. Ужаса не для него, а для внеюпера и ему подобных. Дижабль еще не мог осознать всей полноты ужаса, но уже начинал понимать, что что-то жуткое приведено в движение… И ему предстояло остановить это каким-то пока еще непостижимым способом.

Когда лицо Черити появилось на экране, и Пруденс прочитала на нем смесь опасения и гордости, она уже знала, чего ждать. Иногда связь между близнецами бывала такой тесной… Ведь если даже ее сестра отправила вновь обретенного сына в полный опасностей высокоскоростной полет, то уж Пруденс должна предусмотреть возможные осложнения.