Черити всплеснула руками.

– Конечно, Пру, ты осознаешь грандиозность своей находки для мировой науки. Колесники создадут тебе имя!

Пруденс пожала плечами.

– Знаю наверняка одно: если удастся продать их богатым коллекционерам, то я создам себе состояние. Прежде чем взлететь, мы уничтожили все следы проведенных раскопок. Должна тебе доложить, было так смешно их уничтожать… Так что, моя дорогая, если ученые хотят получить колесники, пусть заплатят твоей сестре соответствующую цену. – Поймав удивленный взгляд Черити, она добавила: – Да, да, Трещотка, я деловая женщина, а не благодетель рода человеческого. Ради Бога, только не смотри на меня с осуждением. Мне нужны деньги, много денег, чтобы финансировать экспедицию на Каллисто и найти все, что похоронено подо льдом.

– И тоже продать. – Было совершенно ясно, что Черити не одобряет планов сестры. – Черт возьми, Пруденс, я пашу как проклятая на Богом забытой биостанции, пытаясь сохранить зверье от уничтожения, а ты превращаешь самое важное научное открытие в подобие аукциона Сотби!.. Только ученые имеют право удовле…

– Давай, Трещотка, закроем эту тему раз и навсегда. Я знаю, что делаю. Я трудилась ради этой находки всю свою жизнь, и поверь, относительное благополучие досталось твоей сестре потом и кровью. – Ее пульс участился. – Ты даже не представляешь, как тяжело дается перелет в пространстве.

– Нео-Дзэн монахи из Гнезда Кукушки проводят всю жизнь в пространстве, но они делятся богатством с нуждающимися.

– Ха-ха-ха, нео-Дзэн монахи дают нуждающимся лишь крошечную часть своего богатства. Монастырь – самая богатая банда ублюдков со времен Создания, они заплатили мне целым крейсером за перевод единственной глиняной таблички! Разрешу им купить колесники, а потом пусть делают с ними, что хотят, например, раздают нуждающимся. Они могут себе это позволить!

Пруденс закрыла глаза.

– Так и быть, сестренка, ученые смогут купить несколько образцов по дешевке, но только после того, как я сделаю первые пятьдесят миллионов. Это условие удовлетворит твое чувство высшего долга?

Черити только повернула голову и пристально уставилась в окно на загон.

– Все, что нужно делать, – объяснял Джонас Кэшью, – это следовать расчетам, проведенным Кассини. В свое время он снабдил Варина и де Хайеса письменными инструкциями. – Джонас помолчал. – Конечно, они могли воспользоваться системой, только добравшись до Гваделупы, а мы – всякий раз, когда видны луны Юпитера.

Путешественники расположились на ящиках на палубе «Танцроуфта». К боковине еще одного ящика был приклеен плоскомолекулярный экран. Судно покачивалось на волнах Атлантического океана. Было облачно, однако в разрывах туч ярко сияли звезды.

Джонас направил телескоп, не только восстановленный, но и технологически улучшенный, в сторону Юпитера. Внутри прибора автоматически сработала сложная электронная схема.

Кэшью уставилась на изображение, пойманное жидкокристаллическим индикатором. Источаемые им электроны накапливались в бункерах размером в микрон, сортировались компьютером подобно крошечному подвижному составу и затем вновь преобразовывались один к одному в массив пикселей.

Джонас отдал приказ уникомпу, и тут же одна область Юпитера расширилась, заполняя собой экран. С левой стороны изображения виднелся небольшой блик.

– Ганимед, Ио за ним, а два остальных спутника – на другой стороне. Для того чтобы использовать метод Кассини, мы должны провести ряд наблюдений – три сейчас, когда Ганимед уходит за Юпитер, и еще три – несколько позже, когда он появится на противоположном краю, описав внешний круг. И так надо делать всякий раз, когда любая из галилеевых лун проходит через край диска планеты-гиганта.